style="font-size:15px;"> Она всё слышала и не понимала, что это за люди вокруг пытаются ей помочь, и зачем? Жить не хотелось вообще. Хотелось пить постоянно, но попросить не решалась, потому что это был бы уже контакт. А раз пойдёшь на контакт, потом не сможешь остановиться. А ей не нужны никакие контакты. И она терпела, облизывая сухие губы сухим языком. Чуть погодя и пить уже не хотелось, а её начали заставлять это делать. Она давилась каждым глотком. Хотелось выпить весь Байкал, но не могла толком проглотить и каплю. Лёжа, даже если немного приподнимают голову, пить сложно и горло стягивало как судорогой. Сплошная несуразица, чушь собачья!
Потом стало ещё непонятнее. Кто-то, бережно держа голову, отмывал волосы и очень осторожно их расчёсывал. Чьи-то мягкие руки разминали мышцы и протирали тело тёплой и приятно пахнущей тканью. Йоле попыталась сопротивляться, но голос пожилой женщины уговаривал, успокаивал, убаюкивал. Полная противоположность того, что было. Но этого ведь никак не может быть! Йоле очень хорошо помнила другой женский голос. Резкий, хрипловатый женский голос, после команд которого были боль или темнота и бетонный пол.
Видеть кого-либо, особенно Вельдена, невыносимо, вернее, не видеть, а слышать и чувствовать. Она сразу его узнала по голосу, по прикосновению горячих и нежных рук, губ, по энергии, исходящей от него. Или ей так просто хотелось? И вправду очень хотелось. Неужели желание было столь сильным, что материализовалось? Не может быть! Так не бывает! Стала прогонять назойливое видение, но оно не подчинялось ей. Эрик, как назло, почти всё время рядом, но его не может быть здесь. Когда он исчезал, появлялись Лиза или Валера. Лизка плакала или злилась. После них появлялись другие, незнакомые, но такие же заботливые люди. А может, ей мерещилось в бреду? Какой-то жутко извращённый бред получался. Почему люди, которых она так сильно хотела видеть рядом, но не могла, потому что сбежала от них, обидев или обидевшись на них, появляются так реально? Почему, если это не на самом деле, не появились папа с бабушкой? Вся её жизнь после смерти отца проходила на автопилоте, в какой-то нереальной туманности с редкими проблесками света, когда была цель, а теперь тем более, потому что цели больше нет. Она давно уже вообще не различала бред и реальность, чувствовала себя иногда выбирающейся в мир людей из параллельной вселенной кошмара за очередной порцией разочарования и боли.
Йоле открыла глаза и сообразила, что это не очередной сон, повертев головой и далеко не сразу сфокусировав взгляд. Видела предметы размыто, но уже гораздо лучше. Всё-таки её старания не прошли даром. В палате полумрак, только мигают огоньки аппаратов, и проходит немного света из коридора через матовое стекло закрытой двери. Она приподнялась на локтях и упала обратно. Голова немилосердно кружилась и болела, в висках долбило целое осатаневшее семейство дятлов, от малейшего физического усилия тело покрывалось холодным липким потом и мурашками. Приподнялась снова, заставила себя пересилить подкатившую дурноту и дрожь в руках. Ей обязательно нужно встать и немедленно. Глаза уже привыкли к неясному свету, и Йоле рассмотрела,
