тебе вреда.
Это говорил человек с голосом Джонса. Пересилив себя, я посмотрела на говорившего. Теперь он находился в самом дальнем углу комнаты от меня.
– А выглядишь так, словно собираешься, – голос хрипит.
– Нет, никогда. – Сжав руку в кулак, легонько постучал им по верхней губе, словно в раздумьях.
– Я быстрый, – начал он, словно должен это говорить, но не имеет никакого желания. – И я холодный, теперь я холодный, разве это не странно? Разве ты мне не веришь?
– Бессмыслица какая-то, – говорю я, полностью уверенная в этих словах. Я не верю ни единому его слову, это больше похоже на розыгрыш какой-то. – Я сплю, да?
Для убедительности я щипаю себя за руку, но не помогает. Тру глаза, безрезультатно.
– Боже, – говорю в пустоту, – неужели я сошла с ума окончательно?
В голове проносилась лишь одна фраза: «Невозможно, это невозможно!»
Я, будто сбежавшая из психушки, зарылась руками в волосы и начала раскачиваться из стороны в сторону. Я больше не ощущаю себя нормальной. Я должна признать это для самой себя.
– Я сошла с ума. Я разговариваю с мертвым! – истерический смех, похожий на икоту, вырвался откуда-то из глубин груди. – Это не смешно, – заливаюсь смехом я. По щекам текут дорожки соленых слез. – Я не могу, не могу… не могу. Пожалуйста, оставь меня в покое, уйди. Ведь я сегодня решила начать с чистого листа. Пожалуйста. Не сходи с ума… – обращаюсь я к себе самой.
– Мэри! – звучит голос где-то отдаленно, я не реагирую. Мое тело продолжает раскачиваться.
Слышу чей-то плач, и до меня не сразу доходит, что это я. Больше нет смеха, только глубокие пронизывающие рыдания.
– Мэри, – еще раз звучит, но уже совсем рядом.
Рука ложится мне на ключицу и легонько притягивает к себе, укутывая в объятия. Я фарфоровая кукла в его руках.
– Послушай меня. Ты слышишь? Перестань плакать. – Холодные ладони ложатся на мокрые щеки, и глаза наконец-то встречаются с черными глазами парня. Он смотрит пронизывающе, а меня трясет.
– Ты не сумасшедшая, – говорит он. – Все это правда, я настоящий. Я рядом, видишь? Я не галлюцинация, смотри. – Убедившись, что я слушаю, он берет мое запястье и ладонью кладет на свою грудь. – Я настоящий, поверь мне.
Голос, полный отчаянья и страха. Часто моргаю, еще несколько слезинок скатываются с глаз, но так и не достигают цели, когда Джонс вытирает их большим пальцем. Я чувствую под футболкой его мощную грудь, даже под тканью просачивается холод кожи, теперь он выглядит более устрашающее и в то же время моложе. Наблюдаю, как длинные ресницы опускаются и поднимаются при моргании. Густые брови немного сведены, словно он с чем-то борется или в раздумьях, а черты лица напряжены в попытке убедить меня в правдивости своих слов.
– Это все реально, – вторит Джонс. И мое сердце наконец-то
