руками. Это не работа, мол. Намаемся с такими клиентами.
– Хорошо, я подумаю, – пробормотал Хамза.
Как-то иначе ему прежде работа с Лисицыным виделась. А тут вдруг проблемы, о которых и не подозревал.
Вечерело. Ни в одном из окон дома не зажигали света. Хамза смотрел на тёмную громаду дома, как завороженный.
– А сам ты как думаешь? – вдруг спросил он тихим голосом, едва ли не шёпотом. – Есть тут кто-нибудь? Этот, про которого сказал Лисицын.
Китайгородцев скорбно посмотрел на шефа и тяжело вздохнул.
– Видите, какое это проклятое место, – сказал он. – Тут все потихоньку начинают сходить с ума.
Хамза не обиделся.
– Я подумаю, – снова пообещал он. – Что-то решу.
И кивнул так энергично, будто хотел избавиться от наваждения.
В эту ночь Хамза разбился.
Он отказался поужинать с Китайгородцевым, сославшись на занятость и отсутствие времени. Он действительно выглядел озабоченным и ещё – уставшим. Чай они всё-таки попили вместе. Потом Китайгородцев проводил Хамзу до машины. На улице уже было темно. В доме тоже. Этот мрак действовал Хамзе на нервы. Кажется, только теперь он понял, каково здесь Китайгородцеву.
– Будем решать, – пообещал Хамза уже в который раз за этот вечер.
Выглядело так, будто он хотел приободрить Китайгородцева. Ещё немного потерпи и твои мучения закончатся – так следовало понимать.
Хамза уехал. Он сам вёл машину.
На пути к Москве на ночной дороге Хамза заснул, и в том месте, где дорога делала изгиб, машина вылетела в кювет. От гибели Хамзу спасло то, что в его машине было восемь подушек безопасности, и ещё он был пристегнут.
В воскресенье Михаил привёз священника. Китайгородцев увидел из окна дома, как к крыльцу подкатил автомобиль, из которого вышел человек в чёрном: лицо молодое, но сурово-скорбное, как у Иисуса на иконах.
Священник, сопровождаемый Михаилом, вошёл в дом. Увидел Китайгородцева, посмотрел заинтересованно.
– Здравствуйте… батюшка, – сказал ему Китайгородцев, запнувшись.
– Здравствуйте, – сказал священник.
Он остановился и всматривался в лицо Китайгородцева.
– У нас сегодня служба, – сообщил он. – Приходите непременно.
Домовая церковь оказалась совсем крохотной, но это было едва ли не единственное место во всём доме, показавшееся Китайгородцеву светлым: иконостас золочёный и много позолоченной церковной утвари, горели свечи, заливая пространство живым и тёплым светом.
Здесь были Наталья Андреевна, Михаил и Китайгородцев, который стоял у самой двери и вообще старался оставаться неприметным.
Священник читал молитву сильным ровным голосом. Когда он делал паузу, было слышно, как потрескивают свечи.
Блеск позолоты притягивал взгляд и это вызывало какое-то оцепенение. Плыл по церкви сладковатый запах, было тепло и спокойно,
