Антон выиграл три. Одну партию он проиграл на «больше-меньше» и слегка переживал из-за этого. Вообще-то, силы были не равны, так как ракетка у Алексея была лучше: вьетнамская, гладкая, с шипами вовнутрь. Такой кручёные подачи гораздо кручёнее получаются, а это – серьёзное преимущество! Да и похмелье ещё не совсем выветрилось.
Сели на лавочку, помолчали. Как мы помним, друзьями они не были. Алексей с хрустом потянулся:
– Эх! Славно вчера всё прошло, не так ли?
– Э-э… Угу! – промычал Антон, восторга от выпускного вечера не испытывающий.
Гремин кудахтающе захихикал:
– А ты молодец! Скокину, говорят, вообще… Как у неё сиськи? Твёрдые, а? Или не очень?
Вопрошаемый конфузливо промолчал.
– А мне тоже целоваться пришлось, – похвастался Алексей, доставая из красивой коробочки толстую папиросу «Три богатыря».
– А с кем? – чисто из вежливости спросил Антон, – О, ты курить начал? Большой стал, да?
– Ага, взрослый я, – солидно выпустил дым через ноздри Алексей и поднял руку, – Все вторичные половые признаки отчётливо определяются! Во, волосы в подмышке видишь?
Он длинно сплюнул в траву и продолжил:
– А целовался с Мышой. Она в меня втюрилась по страшной силе. Всю ночь гуляли под ручку. Тёплая такая, приятная на ощупь! Эх, кабы эти дурёхи, Сокольская с Горюновой, под ногами не путались, я б, наверное…
С замиранием сердца Антон понял, что Кира для него потеряна навсегда. Осознание этого факта наполнило настроение нешуточной грустью. Да, конечно, у них с Кирой ничего не было… кроме того поцелуя. Да и то, он был дружеский… Но, ведь, могло бы быть потом? Гулять вместе, целоваться, ага? А после института…
Мысль эту он додумывать не стал.
Алексей докурил, снова сплюнул (слюна у него била фонтаном от непривычки к табаку!) и деловито предложил:
– Ну, давай ещё партеечку-другую?
– Неохота что-то… – буркнул Антон, почему-то начавший испытывать к Гремину неприязнь, – В стенку постучи.
– Да ну его, этот онанизм! Подожду, может, подойдёт кто-нибудь.
Заткнув ракетку за пояс, Антон ушёл, не прощаясь. Повесив голову, он брёл куда попало, ни о чём не думая. Впрочем, отдельные бессвязные мысли всплывали и тут же тонули в водоворотах дурного настроения:
«Вот ктой-то с горочки спустился… Бэсса мэ, бесса мэ муча… Филин, а ты, правда, итальянский знаешь? … Естердей… олл май траблз сим соу фар эвэй… Ой, Антоша! Что ты со мной делаешь? … Здесь вам не тут… Антошка, Антошка, пойдём копать…»
Слово «картошку» додумать не удалось, ибо он натолкнулся на Киру, вышедшую из-за поворота, и задел её плечо своим.
– Алё, гараж! – возмущённо воскликнула девушка, потирая ушибленное место, – Фары включи!
– Ну, что пардон – то пардон, – покаянно отозвался Антон.
– То-то, что пардон…
