просто: когда ты чего-то действительно хочешь, несмотря ни на что, ты это сделаешь и многое сможешь успеть. Об этой очевидности много говорят.
– Здорово, что ты всё такой же, иначе я бы негодовал, задавая тебе такие вопросы как: «А ты точно тот самый Николай Викторович?» или «Когда я упустил момент таких кардинальных перемен в тебе?»
Молодые люди уже оказались у Малой Садовой улицы, и в то же самое время слабые брызги с неба прекратились, из-за чего Басов свернул свой зонт.
– Благодарю за защиту от дождя, – добродушно и вежливо произнёс Николай.
– Не за что. Я не хочу видеть потом тебя больным и страдающим. Тебя и так частенько одолевает недуг. Итак… я, пожалуй, зайду в это кафе (указал на заведение рядом с ними). Вроде недавно отведал кофей с яблочной слойкой, а уже нагулял волчий аппетит. А у вас дома вот-вот начнётся вечер, гости сейчас приходят, если память не изменяет? Мне Елизавета Александровна рассказывала.
– Да. И мне необходимо там присутствовать. Надеюсь, я пробуду там недолго.
На этой прекрасной ноте юноши попрощались и двинулись туда, куда им нужно: один – в кафе, другой – домой, все так же по Невскому.
2
Вот уже Дьяков был на месте. Его встретила горничная Алёна: лет сорока, но выглядела моложе своих лет, низенького роста, в длинном платье во французском стиле и с чёрным тёплым платком на плечах. Когда Николай вошёл в квартиру, он тут же услышал различные голоса гостей. Попросив Алёну принести зелёный чай к нему в комнату, молодой человек снял с себя пальто и аккуратно повесил на вешалку, после чего перед зеркалом немного привёл себя в порядок.
Тут на расстоянии в пять шагов появилась фигура его матери, Елизаветы Александровны Дьяковой. Она была ухоженной, неконфликтной, доброй женщиной средних лет, всем сердцем любившей собственных детей и мужа; белоснежная кожа, как и у сына, густые тёмные волосы были убраны в большую и красивую шишку. Она всегда желала выглядеть элегантно, что и удавалось.
– Коля, наконец-то ты вернулся. У меня уже нервы начали понемногу бушевать оттого, что тебя всё нет – пять минут уже. Мы ведь договаривались, да и гости ждут как чуть ли не главного на вечере.
– Прошу прощения, мама. Слегка увлёкся прогулкой да Альберта встретил.
– Оба такие большие охотники до прогулок… Ладно. Слава Богу, вы порядочные люди, но за тебя я больше счастлива.
– А кто же, по-твоему, меня воспитал? – с нежностью спросил Николай, взяв материнские ручки в свои и нежно поцеловав их. При этом не дожидался ответа из-за его очевидности. Елизавета Александровна удовлетворённо выдохнула.
– Конечно, сынок, конечно… Но надеюсь, ты не уйдёшь спустя минут десять в комнату и побудешь со всеми нами?
– Только ради вас, мои дорогие.
Чуть ещё поправив рукава белой рубашки и чёрные жилет и сюртук, Дьяков с гордым видом стал направляться в гостиную, однако мать с надеждой и будто осторожностью в голосе произнесла:
– Милый
