от штурвала, передал ей блокнот:
– Из Москвы! – закричал он. Анна зашевелила губами.
– Очень хорошо, – решила она, – в Москве я расскажу о его настроениях. Просто слабость, он не связан с троцкистами, я ручаюсь. Но нельзя такое оставлять без внимания. Отец всегда учил, что коммунист, выполняя партийный долг, не колеблется. И Владимир Ильич так поступал. Я должна поставить партию в известность о его сомнениях. Это моя обязанность.
Она подумала, что Марта, наконец-то, сможет поучиться в советской школе, хоть и недолго. Анна дошла до записей мужа касательно досье на американцев.
Теодор выровнял самолет:
– Однофамильцы твоей матери! Мэтью и Меир Горовицы. Судя по сведениям, они какие-то дальние родственники. Молодые, холостые…, – Анна услышала смешок, – нам такие интересны.
Она крикнула в ответ: «Ты прав!»
Читая ряды цифр, Анна вспоминала потрепанный конверт. Девушке его передал Владимир Ильич, после смерти Горского. Анна училась в Швейцарии под фамилией матери. В Россию ее привезли с документами мальчика и, в Петрограде, выписали паспорт на имя Анны Горской. Владимир Ильич, за чаем, вздохнул:
– Александр мне письмо оставил, когда в Читу отправлялся, к Блюхеру. Сказал, что ты его должна получить, в случае…, – поднявшись, Владимир Ильич обнял Анну за плечи:
– Мне очень жаль, милая. Твой отец, он был…, – Ленин помолчал, – редким человеком. Человеком будущего…, – он погладил Анну по голове.
Конверт она открыла в своей крохотной комнате, в гостинице «Метрополь». В номере Анна держала немногие вещи, и отсыпалась в перерывах между поездками на фронт. Анна ожидала увидеть письмо от отца. Однако внутри лежало только ее свидетельство о рождении, выданное мэрией Цюриха, и еще одна бумага.
Анна, сначала, не поверила своим глазам. Ее родителями значились Фрида Горовиц, подданная Российской империи, и Александр Горовиц, подданный Соединенных Штатов Америки. Анна даже повертела бумагу, в поисках ошибки, Из свидетельства о браке, выписанного тоже, в Цюрихе, за два года до ее рождения, следовало, что Александр Горовиц был ровесником Ленина, и появился на свет в столице США. Родителей его звали Дэниел и Сара.
Анна присела на койку, держа бумаги. Она всю жизнь была уверена, что ее отец русский. Горский наизусть знал, чуть ли ни все стихи Некрасова. На вечеринках революционеров, он пел под гитару народные песни. Отец, правда, с детства говорил с Анной по-английски, однако девушка не придавала такому значения. Горский свободно объяснялся и на французском языке, и на немецком.
– Да, однофамильцы, – отозвалась Анна.
Она повторила: «Александр Горовиц, Вашингтон. Дэниел и Сара». Анна подозревала, что Владимир Ильич, друживший с Горским почти тридцать лет, знает о прошлом ее отца. Однако Ленин, никогда, ничего Анне не говорил. Янсону она тоже не стала ничего рассказывать. Конверт лежал на Лубянке, в полной
