style="font-size:15px;"> Я кивнула.
– Спасибо.
Без лишних слов мы пошли к сцене и дымящимся останкам. Дядя уже стоял над ними.
– Капитан, мне нужно очистить сцену от посторонних на весь остаток вечера. Включая экипаж. Мы должны сохранить как можно больше вещественных доказательств.
Норвуд провел ладонью по лицу. Мешки под глазами говорили о том, что он плохо спит. Это было понятно: его волшебное плавание превратилось из рая в ад.
– Все, что вам угодно, доктор Уодсворт. Но нам надо убрать столы, и скатерти, и…
– Не сейчас. Помещение нужно очистить немедленно. – Дядя присел на корточки рядом с почерневшим трупом и взглянул на меня. – Вскрытие проведем здесь.
Я стояла у подножия сцены, осматривая нашу временную лабораторию. Ладони покалывало. Сверху свисали обгоревшие обрывки шелка, от тела поднимался дым, а большую часть сцены покрывал пепел, словно серый снег. Никудышное место для вскрытия тела, но весьма подходящее, учитывая театральность происходящего.
К дяде подбежал член экипажа и передал его медицинскую сумку. Наверное, дядя послал за ней, как только вышел из-за стола. Я понятия не имела, как ему удается всегда сохранять хладнокровие даже в самые худшие штормы, и только надеялась когда-нибудь перенять у него это качество. Молодой человек отшатнулся от сцены, широко распахнув немигающие глаза. Через несколько мгновений обеденный салон опустел, и мы были готовы к работе. Я машинально достала из сумки фартуки и передала их дяде и Томасу, затем надела один на себя. Цветы на моем платье топорщили ткань фартука, а подол наверняка испортится из-за сажи, но мне было все равно. Я сняла и аккуратно сложила перчатки. Они помешают держать скальпели.
Томас помог мне подняться на сцену, и я каким-то образом нашла в себе силы успокоить сердцебиение и очистить разум. Я стояла над телом, прижимая к носу мокрую ткань.
– Сначала огонь охватил ноги, – хрипло начала я. Дядя и Томас оторвались от трупа и повернулись ко мне. – Там кисея расплавилась, а на лице нет. То же и с ожогами. Ноги обгорели сильнее, чем голова. Томас правильно сказал: когда ее подожгли, она уже была мертва.
Томас обошел тело, похлопывая пальцем по губам, посмотрел на потолок, потом на пол и вокруг. Его лицо походило на ледяную маску. Когда он переключался на эту роль, я понимала, почему его порой побаивались. Только теперь я считала насмешливые сравнения с автоматом неточными. Когда он превращался в ученого-детектива, то больше походил на беспощадное божество, несущее возмездие.
На его скуле дернулась мышца.
– Кольцо с изумрудом. Похоже, фамильное.
Я оторвала взгляд от Томаса и с колотящимся сердцем уставилась на кольцо. Мне сразу вспомнилось.
– Мисс Креншо, – выпалила я. – Ее мать сказала, что у нее было кольцо с изумрудом. И она никогда его не снимала.
Томас встал на колени около тела.
– У жертвы рыжие волосы. У леди Креншо волосы похожего оттенка, хотя это не исчерпывающее
