Не случайно рассказ о каждом дне творения, начиная с третьего, завершается словами: «И увидел Бог, что это хорошо». Рассказ о шести днях творения символизирует в иудейской, христианской и исламской традициях не только поэтапность творения мира силой Божественного слова, но и цикличность жизненного ритма, состоящего из чередования шести дней труда и седьмого дня отдыха.
Властелином над сотворенным миром поставлен человек – «венец творения», созданный «по образу и подобию» Бога. Представление о человеке как о творении, созданном «по образу и подобию» Творца, отражает основные особенности библейской антропологии [6]. Создание человека является «венцом» творения, его завершающим этапом. Человек подобен (похож, но не равен) Богу, поскольку наделен частицей божественного: живой душой и разумом, способностью творить, участвовать в создании мира (миф о наделении животных именами – Быт. 2:19). Кроме того, человеку предоставлено право господствовать в сотворенном мире: «…наполняйте землю, и обладайте ею, и владычествуйте над рыбами морскими, и над птицами небесными, и над всяким животным, пресмыкающимся по земле» (Быт. 1:28). Но главное, что отличает человека от всей остальной твари и уподобляет его Богу – это свобода. Свобода в своем подчинении или неподчинении Творцу.
Обладающий свободой выбора человек в лице прародителей Адама (древнеевр. – человек) и Евы (древнеевр. – жизнь) нарушает мировую гармонию неповиновением воле Создателя – грехопадением. Тем самым человек, не устоявший перед искушением «змея» и притягательностью «запретного плода», лишает себя райского блаженства и обрекает на качественно иную жизнь (позднее в христианской традиции грехопадение будет рассматриваться как «первородный грех», исказивший подлинную природу человека, восстановление которой становится возможным только после искупительной жертвы Иисуса Христа и обретается в таинстве крещения).
С момента грехопадения, избрав для себя путь личного познания добра и зла, человечество, утратившее возможность непосредственного общения с Богом, каждым своим поступком, каждым действием либо удаляется от Бога, либо приближается к нему. И каждый шаг на этом пути влечет за собой награду или наказание.
Книга Бытия повествует о том, как жизнь из награды может превратиться в наказание («Каинова печать»[7]), как обрекается на гибель развратившаяся часть человечества («Всемирный потоп», «Содом и Гоморра»), как с Божьей помощью спасаются праведники (Енох, Ной, Лот, Иосиф и другие), как карается стремление к горделивому самопрославлению («Вавилонская башня»[8]) и избирается самый преданный («Авраамова вера») для того, чтобы стать прародителем избранного Богом народа.
Ветхозаветная история, представленная в книге Бытия, условно может быть разделена на два периода. Первый – от Адама до Аврама – это история всего человечества; второй, начинающийся от Авраама – это история одного избранного народа, которому обещана лучшая земля
Антропология (от греч. antropos –
С библейских времен образ «каиновой печати» является символом неисправимой порочности человека. В ветхозаветном повествовании «Каинова печать» – это знак Божественного проклятия, которым отмечен Каин, совершивший братоубийство и нераскаявшийся в содеянном. По велению Бога убийца парадоксальным образом лишается возможности быть убитым. Божественная воля обрекает его на мучительную жизнь изгнанника, отвергаемого землей и людьми, жизнь, которая оказывается хуже смерти.
Образ Вавилонской башни как символа человеческой гордыни и самонадеянности восходит к ветхозаветному преданию, повествующему о попытке людей построить башню, высотой своей достигающую неба. Очевидно, что буквальный образ Вавилонской башни навеян месопотамскими зиккуратами (и в первую очередь, Вавилонским храмом Этеменанки), а ее символический смысл трактуется как стремление порочного, «допотопного» человечества встать вровень с Богом. Божественная кара в виде смешения языков и рассеяния переставших понимать друг друга народов одновременно выступает в качестве своеобразного объяснения первопричины языковой и территориальной разобщенности людей.
