style="font-size:15px;"> Правильно. Должно было случиться. Чарли понимал это!
«Он рассчитывал на это».
Да.
«Это было самоубийство. Он воспользовался описанным в инструкции поводом. Правилом. Но он знал, что мало кто в лаборатории доведёт дело до конца. Тем более никто из вас».
Никто бы не стал!
«Да, никто из близких. Поэтому он рассчитывал на действия постороннего во всех смыслах этого слова. Кто способен нажать кнопку. И это подтверждает версию с самоубийством».
Сто тысяч раз да!
«Почему он так поступил?»
Откуда я знаю?!
«Подумай. Ты знал его лучше всех! У него был повод?»
Спрашиваешь!
«Перечисли».
Это и так понятно!
«Перечисли».
Нас лишили остатка прав. Нам установили этот проклятый предохранитель. Нас заставили носить эту полосатую мерзость. Нас лишили надежды жить как люди.
«И это повод, чтобы покончить с собой?»
Да.
«Ты бы покончил с собой из-за всего этого?»
Нет, я…
«Что – ты?»
Мне слишком нравится жить. Я согласен жить даже в таких условиях.
«Но условия тебе не нравятся».
Нет.
«И ты хочешь их изменить?»
Если получится.
«Как?»
Делать хорошо то, что поручат делать. Стараться из-за всех сил. Если не поможет, я снова подумаю об этом. Но не завтра. И не через месяц.
«Это ты. А Чарли? Он что-то мог изменить?»
Как? Там? На «Дхавале»? Что он мог?
«А что можешь ты? Здесь?»
Говорю: делать то, что поручат. Не знаю, что это будет. Возможно, нечто невыполнимое. Выше моих возможностей. Но если я смогу – я справлюсь. Я многое умею…
«А он так мог? Он мог на „Дхавале“ рассчитывать, что ему что-то поручат?»
Нет… Нет. Он был в тупике. Мы оба были. У нас специальности, для которых нужна публика. Остальным было проще. Можно вывернуться. Найти решение. Можно анонимно готовить. Или создавать одежду. Или музицировать для друзей. Но актёр нуждается в аудитории. Чарли говорил, что не получит других зрителей, кроме нас и сотрудников Проф-Хоффа, а это не считается.
«Но не это подтолкнуло?»
Он никогда не говорил мне, что хочет такого!
«А он бы сказал?»
Мы всё рассказывали.
«Вы?»
Нас было двое…
«А после твоего отъезда он должен был остаться один?»
Да.
«Это могло стать толчком? Перспектива лишиться близкого друга? Такого же бесправного и бесперспективного, как он?»
Да. Не знаю, что бы было со мной, если бы он улетел!
«Получается, он убил себя из-за того, что тебя забрали».
