двумястами горючего в полупустом желудке, и он – тверезый, как бетюнский палач.
Закинув за голову руки, я лежу на теплой жестяной кровле, наблюдая как на абсолютно голубом небе чертит шероховатую белую линию серебристая точка самолета.
– Слышь, Антон? Нужно поговорить.
– Ну, говори.
– Я насчет Юли.
– Что насчет Юли? – поворачиваю голову к Ванюше.
Он стоит надо мной, еще забавнее отсюда, снизу, и я улыбаюсь несоответствию ракурса фигуре.
– Она твоя девушка? – Ванюша наливается не свойственной ему маджентой.
– Что ты хочешь? Говори прямо.
– Я хочу на ней жениться. Ты же ее трахнешь и бросишь, как остальных.
– Притормози, чувак. Тебе не кажется, что это не твое дело?
– Я тебе дам отступные.
Я смеюсь:
– Ты хочешь купить то, что мне не принадлежит.
– Просто не мешай. Я тебе завтра дам десять штук зелени.
– А почему именно завтра, а не сегодня или через месяц? И предложил бы сразу миллион, чего мелочиться?
– Слушай, я серьезно. Ты ведь ее не любишь. Сегодня можешь делать что хочешь. И лучше трахни ее. Каждый получит свое.
……
Мы выходим на остановке. Теплый, пахнущий нагретым асфальтом, воздух.
– Что должен был рассказать мне Ванюша? Антон! – она стоит передо мной абсолютно серьезная. – Ну?
– Какая теперь разница? Ты получила что хотела.
– Ты думаешь, мне это было нужно?
– А разве нет? "Это я на пляже в Ницце, это наш дом в Портофино". У меня тоже есть Инстаграм, между прочим.
– Ты просто исчез.
– Ты все равно меня не любила.
– Ты серьезно? Для тебя это когда-нибудь было важно?
– Хочешь поговорить об этом? – нервно улыбаюсь я.
– Да, я хочу поговорить об этом!
– Хорошо, – я вытягиваю паузу… нужно уходить от этого разговора, срочно… смотрю на часы и развожу руками, – Всё! Не успела. Пойдем, опоздаем.
Она молчит. Молчит и смотрит на меня. И вдруг резко вскидывает руку, и от хлесткой пощечины у меня вспыхивает лицо.
……
– Мир будет принадлежать им.
– Кому им, Вася?
– Вот таким вот Иван Иванычам.
– Ты думаешь, мы лучше?
Брускетта
Аркадий Арбатов
23 апреля в 20:15
Утром захотел брускетту, такую – a la russe – на ароматном бородинском хлебе с топленым сливочным маслом. Сверху слегка поджаренный яичный желток – надавишь, и растечется, аккуратный срез спелого помидора, две-три веточки рукколы и ломтики разрезанной на четыре части большой черной греческой оливки. Все это с домашним латте. Мммм…:):):) Подумал, что одиночество – не такая ущербная штука, как все говорят и пишут. Ты просто пересаживаешься на трибуну, становишься наблюдателем собственной
