в Аргентине, требовал, чтобы автомобили, продаваемые на местном рынке, на 90 % производились внутри страны. Автомобильная промышленность стремительно росла и в 1960-е годы составляла 10 % аргентинской экономики.
Однозначно оценить результаты импортозамещающей индустриализации для Латинской Америки нельзя. Положительный результат состоял в том, что в 1914–1980 годах душевой ВВП вырос почти в четыре раза. У этого была обратная сторона – созданные промышленные мощности были крайне неэффективны. Реальные издержки на выпуск автомобилей в Аргентине, к примеру, в 2,5 раза превышали их уровень в США. Объяснялось это слишком маленькими размерами Аргентины, не позволявшими ей использовать экономию на масштабах производства, достигнутую крупными автозаводами богатых стран. Например, в 1960-е годы минимально эффективный размер завода по сборке автомобилей составлял 200 тыс. единиц техники в год, а минимально эффективный размер завода по производству двигателей и коробок передач – 1 млн единиц техники в год. Крупнейшая в Аргентине фирма производила всего 57 тыс. автомобилей в год. Если бы весь рынок страны обслуживал только один завод, то сборка транспортных средств осуществлялась бы эффективно, однако двигатели, коробки передач и другие важнейшие компоненты по-прежнему изготовлялись бы в слишком маленьком масштабе. Эта ситуация повторялась и в других отраслях, например в нефтехимии. Стандартная модель породила общую неэффективность экономики Латинской Америки второй половины XX века.
Важно понимать, что в XIX веке, когда стандартную модель впервые начали воплощать, технологии были иными. Например, в 1850-е годы объем рынка хлопчатобумажных тканей в Соединенных Штатах превышал минимальный эффективный размер хлопкопрядильной фабрики в 2000 раз. Схожим образом объем рынка железа в 160 раз превышал минимальный эффективный размер доменной печи. Хотя можно допустить, что в XIX веке стандартная модель взваливала груз на потребителей в виде более высоких цен на продукцию, она не сковывала развитие таких стран, как Соединенные Штаты и Германия, изначально неэффективными промышленными структурами. В этом основная причина того, почему стандартная модель привела к успеху в тех странах, которые первыми ее внедрили, но давала все меньшие и меньшие результаты в странах, позднее начавших индустриализацию и пытавшихся перенять успешный опыт, преследуя аналогичную стратегию.
Стандартная модель в том видоизмененном виде, который она приобрела к концу XIX века, имела еще одну слабую сторону, предопределившую ее скорый закат. Полагаясь на внешние заимствования, латиноамериканские государства подчиняли свое внутреннее накопление капитала колебаниям на международных финансовых рынках. После того как примерно в 1980 году Соединенные Штаты и Великобритания перешли к монетаристской макроэкономической политике, главным критерием для центральных банков стали темпы роста денежно – го предложения, а не другие показатели, как,
