дверь. Поставив деревянный поднос на стойку, Тобиус подошел к двери. Впускать в зал сырость и холод снаружи, где разбушевалась непогода, не хотелось, но и сделать вид, что никого нет, было нельзя. Он отпер дверь.
– Мы закрыты, – сказал Тобиус, получив пощечину от холодного ветра, ворвавшегося в зал.
Короткая вспышка молнии выхватила из темноты силуэт высокого человека в дорожном плаще со стоячим воротником. Рука волшебника дернулась к жезлу, но он вовремя остановился, потому что жезл остался на вершине башни, а на пороге «Кладбищенского двора» стоял не Змеиный Язык.
– Почему я не могу войти? – спросил посетитель грубо.
Тобиус глубоко втянул носом мокрый и холодный воздух – лицо его стало жестче.
– Наверное, тебе мешает вот это. – Он указал пальцем на дверной косяк, на котором виднелись вырезанные его собственным ножом новые охранные знаки.
– Где хозяин?
– Болен.
– Впусти, у меня есть приглашение. Марэн мой друг.
– Всякий может сказаться другом человеку, который сам за себя отвечать не может. Пшел прочь.
Между треуголкой, с которой стекали ручейки дождевой воды, и краем поднятого воротника на лице незнакомца вспыхнули красные огоньки.
– Ты хоть знаешь, на кого лаять вздумал, смерд? Да я сейчас стены порушу, и никакие знахарские царапки на косяке твоего горла не спасут!
Тобиус без слов вскинул руку и ударил потоком золотого света, снося собеседника с порога. Из темноты послышался громкий вопль боли, перетекший в жалобный скулеж.
Раздался громовой раскат.
– И чтобы больше не появлялся здесь, – бросил серый маг в холодную ночь. – У меня еще много такого припасено! На целое кладбище хватит! Падаль ходячая…
С этими словами он захлопнул дверь, запер все замки, проверил систему защитных чар, которой опутал «Кладбищенский двор».
Марэн очнулся на вторую неделю. Тобиус сидел за его столом и разбирал бумаги, украденные из лаборатории Змеиного Языка, когда некромант захрипел громче обычного.
– С пробуждением. Не пытайтесь говорить, у вас глотка пересохла и язык распух. Сейчас дам воды.
Напоив больного, серый волшебник уселся в кресло рядом с ним и стал проверять состояние тканей. Специальные чары, «пришитые» к органам Марэна, проецировали наружу неосязаемые потоки световых рун и глиф, по которым можно было читать о состоянии организма.
– Где мы?
– А вы не чувствуете запаха?
– Моя лаборатория.
– Да, именно.
– Я ничего не вижу.
– Конечно. Ваши глаза буквально испарились, пришлось пересаживать новые.
– Вы смогли провести столь тонкую операцию? Я впечатлен.
– Благодарю. Глаза приживутся
