будет иначе?
Как я могла думать иначе? Вы заставляли меня чувствовать отчаяние все эти дни, недели, месяцы. Я хочу закричать, но не могу. Я уже все сказала в своем письме. А еще я вижу муку на папином лице и не хочу делать ему больнее. Никогда этого не хотела. Я не хотела причинять боль людям, которые мне дороги. Я просто… просто хотела, чтобы мои страдания закончились. Чтобы все наконец закончилось и я смогла увидеть сестру и лучшего друга.
– Мы сняли номер в том большом отеле, – говорит отец, и мне нужно мгновение, чтобы вспомнить, какой отель он имеет в виду. Трехэтажный особняк, когда-то принадлежавший владельцу плантации. Здание, которое восстановил дед Чейза. – Мы пробудем в городе столько, сколько ты захочешь.
Я благодарно киваю.
– Но, Хейли?..
– Да?
Он колеблется. Ему трудно озвучить свои мысли. Папе всегда было легче утешать нас с Кэти милыми жестами, играть с нами или баловать сладостями, чем говорить о чувствах. Это мама была тем человеком, к которому мы приходили, когда нуждались в совете. По крайней мере, до старшей школы. К папе мы обращались, когда хотели сочувствия и объятий.
– Ты была у врача? Или в больнице? Говорила с кем-нибудь?
– Чейз… – запинаясь, произношу я. – Он… Он настоял на том, чтобы меня осмотрел врач. А завтра… – я откашливаюсь. – Завтра я иду с подругой к ее терапевту.
Папа медленно кивает.
– Это хорошо. Это очень хорошо, Хейли.
Между нами повисает молчание. Понятия не имею, сколько сейчас времени, но внезапно чувствую тяжесть этого одновременно чудесного и ужасного дня. Чейзу удалось ненадолго отвлечь меня, но с появлением родителей в Фервуде я вернулась к реальности.
Папа тоже выглядит измученным. Он смотрит в окно на город и молчит.
– Все в порядке, папа, – умоляю я его. – Тебе не нужно оставаться здесь со мной. Ты можешь спокойно пойти к маме.
Он решительно качает головой.
– Не хочу оставлять тебя одну. Не после случившегося. И не… не после того письма.
Стыд, чувство вины и гнев борются во мне, порождая хаос. В горле пересохло. Я бы хотела закричать, но вместо этого заставляю себя изобразить улыбку.
– Я не одна, – тихо отвечаю я. – У меня есть друзья. Я могу позвонить кому-нибудь, чтобы не быть одной.
Брови папы медленно ползут вверх.
– Кому-нибудь вроде Чейза?
Я стискиваю зубы. Если бы он только знал, что Чейз сделал для меня. Что он значит для меня. Именно он бросился на смотровую площадку, чтобы меня остановить. Он оставался со мной, когда мне была нужна помощь. Но отец не знает этого. Он видит только молодого человека с подбитым глазом и сбитыми костяшками пальцев и думает, что понял все про Чейза.
У родителей не было возможности как следует с ним познакомиться – и сейчас не подходящие место и время, чтобы начать это обсуждать. Мы оба измучены, и я не могу продолжать
