что товарищ стушевался, Юрка рассмеялся.
– А ты все еще сохнешь по той зеленоглазой?
Никита отвел глаза.
– Так она же некрещеная!
Последнее прозвучало, как приговор, и в переводе на язык семинариста означало примерно следующее: «Если твоя избранница некрещеная, то венчаться с ней нельзя. А, раз так, то никакого рукоположения не будет, и придется тебе, дорогой друг, до старости подавать кадило. Со всеми вытекающими из этого последствиями. Поэтому, пока не поздно, подумай, об этом ли ты мечтал, и одумайся!».
К счастью, в этот момент прозвенел звонок, и разговор так и остался не законченным. Со временем колкие слова забылись, и дружба обрела прежнюю силу. Однако ни тот, ни другой своего мнения не переменили – Юрка так и не перестал искать «мудрую и практичную бабу», а Никита мечтать о своем «зеленоглазом чуде». Вспоминая день, когда они впервые встретились, и, надеясь, что встреча была неслучайной.
Однако прежде, чем о ней рассказать, следует, хотя бы в нескольких словах, описать город, в котором это произошло. Бесконечно похожий на сотни других городов и все же не лишенный собственного лица. Для чего понадобится отдельная глава.
Глава 4. Хлынов, Вятка, Киров
Город, в котором жили друзья, находился в тысяче километров от столицы и был таким старым, что за свою историю сменил несколько имен. Впрочем, ни одно из них не было забыто. Все они были в ходу, и всплывали на поверхность, как субмарины, в зависимости от того, что его жители хотели тем самым сказать или подчеркнуть.
Например, когда местные экскурсоводы хотели поразить древностями и охмурить высоких гостей, они называли город Хлыновом. Тогда в ход шли названия, полные местного колорита – Болясково поле и Кикиморская гора, Ветроум и Филейка, Засора и Вздериха.
Однако это нравилось не всем. Простецкие названия резали слух. Особенно людям интеллигентным, которым маленький и деревянный Хлынов казался слишком грязным и примитивным. Отчего они предпочитали называть город просто – Вяткой, по имени протекавшей возле него реки. И лишь в исключительных случаях величали его иначе: Крутогорском, поскольку он, и в самом деле, стоял на крутых холмах, или же Глуповым, когда местным чиновникам удавалось отчебучить что-нибудь из ряда вон выходящее.
Каждое из этих названий было по-своему интересно, уходило корнями вглубь веков или восходило к вершинам русской литературы. Благодаря чему имело своих сторонников, споры между которыми длились десятилетиями. Однако, в итоге, победило совсем другое название. Навязанное извне, никак не связанное с историей города и потому со временем превратившееся в простой набор букв, лишенный всякого смысла, но зато привычный – Киров.
В окружении Никиты большинство семинаристов стояли за Вятку и Хлынов. Что было понятно, поскольку после последнего переименования почти все городские храмы в нем были закрыты и разрушены. Уцелели единицы. Но даже этого было достаточно, чтобы, глядя на них, Никита задумался
