поднялись.
– Ого, – сказал отец, – придется тебе, Серёня, самому топать, а я хотел прокатить еще тебя. Нет, вы посмотрите на добровольца, доброволец окосел с одного стакана вина…
Отец чуть качнулся. Мать взяла отца под руку и потерлась носом о его плечо.
– Ванечка, я часто припоминала запах твоих рук, и вот сейчас прорвалось, – она прижалась к его плечу и постояла так долю минуты.
На пороге их догнала буфетчица и сунула матери сверток:
– Возьми, Гутя, это от меня.
И день второй погас. Серёнька снова дал слово проснуться раньше всех, перелезть в постель к матери и отцу, и снова проспал. Он очнулся, когда услышал:
– Серёнька! Мальчик Серёнька, выгляни в оконце! Папа подарок тебе привез.
Серёнька открыл глаза – комната залита голубым утренним светом, по лоскутному одеялу гуляют веселые лучи солнца. Серёнька потянулся со сна и снова услышал:
– Да выгляни же в окно, сын!
Серёнька встал на тряпичный коврик, приподнял марлевую занавеску и увидел приплюснутый к оконному стеклу нос отца. Отец смотрит на Серёньку молча, худое лицо его расплывается в улыбке.
– Смотри, сын, из лесу принес, – отец показывает на большой ствол, будто измазанный белилами.
– Вишь, – говорит отец, – готовым деревом посадил. Ухаживай. Береза ласку любит.
Вечером отца повезли на запад. Он был грустен, отец, но держался бодро. Он гладил по плечу мать. Когда вокзальные склянки пропели отправление, он больно прижал Серёньку к груди. Громогласный старшина объявил прощание законченным, двери теплушки заперли. Отец попытался пробиться к окну, но сумел высунуть только руку с ущемленным пальцем. Серёнька узнал руку отца. Состав дернулся и повез руку отца. Мать – странно – не плакала. Но лучше бы она плакала, Серёньке было бы легче.
И на пустом перроне Серёнька понял – месяц ясный канул. Может быть, он есть где-то далеко-далеко отец, но во двор он никогда не придет и в окно не постучит. Да, это так, в окно он никогда не постучит.
А взрослая береза осталась. По березе Серёнька представляет отца и разговаривает с ним.
– Земля у нас больно худая, один песок. Не приживется дерево, папа.
И отец – то есть береза – отвечает:
– Не боись, укоренимся, выживем.
О разговорах с отцом Серёнька не рассказывает матери, боится расстроить.
Перед сном, в летние дни, Серёнька берет цинковые ведра и бежит к железной дороге. Там, на запасных путях, пропахших мазутом, стоит цистерна с водой. Серёнька несет домой полные ведра, капли не уронит. И медленно, чтобы почва успевала проглатывать воду, выливает к самому комлю ведра и снова бежит на запасные пути. В засуху березу не насытишь – пьет и пьет.
Но прав был отец: береза потеряла листву на нижних ветках, а потом окрепла в гнезде, достав крышу, пошла вширь и к осени на второй год после ухода отца стала похожа на осанистую тетю Марфу, так звали жену Титаника.
1979
