style="font-size:15px;"> В каких-то сотнях шагов от места гибели Колояра Летобор не в меру разогнался на крутом спуске, и там, где свернул в распадок лёгкий телом мальчишка, Летобора метнуло по склону, бросило на покрытую снегом валежину. Он упал врастяжку, только почувствовав, как что-то вроде толкнулось в бедро. Досадуя, подхватился встать…
И едва удержался от крика. И увидел вышедший наружу из своей ноги острый, как кабаний клык, еловый сучок. Сплошь перемазанный кровью.
Летобор напоролся на него в падении и теперь неловко висел, как мелкая пташка, насаженная на шип запасливым сорокопутом.
Сквозь пелену боли увидел склонившееся над ним лицо сына.
– Батюшка…
– Ты беги, – прохрипел Летобор.
И тут у Бусого разом куда-то подевался весь страх. А миг спустя пересохли и слёзы.
Отцу было плохо. Куда же тут побежишь? А плакать – недосуг, если худо кому, значит помогать надо, а не цепенеть от испуга или слёзы бесполезные лить.
Бусый всё-таки не первый год жил на свете, он видел смерть и любовался рождением. Цвет крови сразу сказал ему, что сук, пропоровший ногу отцу, задел в ней широкую боевую жилу[24]. И потому никак нельзя высвобождать его из раны, во всяком случае прямо здесь и сейчас. Вытащи – и хлынет кровь, и в одиночку ему не сотворить жгут, способный её удержать. Тут подмога нужна, мужская взрослая сила. Не то отец истечёт кровью и умрёт прямо у него на глазах.
Вот когда кстати пришёлся подаренный виллами нож. Дивная сталь легко отсекла зловредный сук от ствола. Летобор застонал, сполз с валежины, кое-как устроился в снегу и скорее подтянул к себе лук. Добрый был лук, повитый берёстой, и кожаная тетива не боялась ни сырости, ни мороза[25]… Охотничья сноровка позволяла Летобору стрелять даже теперь, раненым и ослабшим. Только идти он больше не мог.
– Ты бы за подмогой, сынок, – выговорил он, заранее зная, что Бусый его не послушает. – С Летуном…
– Не пойду, батюшка, – тихо отозвался мальчишка.
Летобору подумалось, что сын, возможно, был прав. Вместе оно и легче оборону держать. Да и от зверя, вздумай тот гнаться, даже его легконогий сын навряд ли уйдёт. Что ж, пусть попробует мерзкая тварь сунуться…
Одну стрелу в неё Летобор уж как-нибудь всадит. А если повезёт, то даже две или три.
Бусый вновь завладел старинным рожком, и медное горлышко издало ещё один клич. Услышав его, Белки – мужики с копьями, бабы с вилами – всем скопом ринутся оборонять родича. И горе тому, кто попробует им помешать. Прячься, людоед, убирайся с дороги!
Между прочим, у Бусого тоже был при себе лук. Который он сейчас пускай с опозданием, но снарядил. Передвинул на место съехавший тул[26], откинул берестяную крышку… Охотничья снасть мальчишки была, конечно, не чета мощному луку отца, ну так любой воин подтвердит, что дело не только и не столько в оружии. Что оружие, если нож можно метнуть, а метательной сулицей
2 Между прочим, действительно не боялась.
