а я во-он какую штуку нашёл, а я вон какую штуку, меняемся?
Мы тоже так бегали. По молодости. Состязались друг с другом, кто забежит дальше всех.
Победитель, как правило, не возвращался. На следующий день в класс приходила директриса, трагическим голосом сообщала про того, кто не вернулся, ах, ах, дети, ни за что, никогда туда не ходите…
Кивали.
И ходили.
У меня до сих пор где-то патроны валяются… оттуда…
Хочу объяснить девчонке, что я занят, за-нят, пусть обратится к кому-нибудь другому, тут же спохватываюсь, что кто-нибудь другой скажет то же самое…
Сворачиваю в арку, перемахиваю ограждение, (ПРОХОД ЗАПРЕЩЁН), оказываюсь там.
Пробирает холодок, мерзёхонький, колючий, у них тут климат какой-то другой. Оглядываю склон, залитый сумеречным светом. Где-то хлопают выстрелы, рыльца пушек плюются огнём там, там, в тумане…
Где он может быть, этот пацанёнок…
Куда его чёрт занёс…
– Где он… Колька твой, или кто там?
– Та-а-ам!
Девчонка показывает куда-то, куда-то, непонятно, куда. При одной мысли, что придётся туда идти, всё внутри сжимается, как перед дверью стоматолога. Вообще, чего ради я попёрся, есть же, в конце концов, спасатели, чего я-то… А чего спасатели, можно подумать, они кого-то спасают, только руками разведут: пропал без вести…
Спускаюсь по склону. Осторожно, шаг за шагом, ноги скользят в чём-то, то ли в снегу, то ли ещё в чем. Что-то обжигает щёку, вот чёрт, я и забыл, что здесь не райские кущи… Пригибаюсь к земле, ползу на четвереньках, снег обжигает руки… у нас август, а у них снег… Девчонка вертится рядом, трещит без умолку, как они с этим Стёпкой или как его там, пошли, кто дальше, это не они, это всё Кабан решил пойти, он в седьмом классе, его все ребята слушаются, а Кабана подстрелили, а Витька этот или как его там, он там заблудился, и…
– Домой уже иди, хочешь, чтобы и тебя туда же? Иди, иди уже…
Не умею я с девчонками, сейчас бы ей шлепака хорошего дать, чтоб под пули не лезла, да потом её родители меня по судам затаскают… за сексуальные домогательства…
Ничего, поняла вроде, убралась. Кричу в дымную темноту, в лёгкую метель:
– Лёоо-о-о-шка-а-а-а!
…или как тебя там…
Детский крик. Откуда-то оттуда, из темноты, где хлопают выстрелы. Вот тебя куда чёрти занесли, поросёнок ты окаянный… Не иначе пушку какую-нибудь нашёл, или ещё чего, вот так вот таскают всю эту дрянь домой, тайком от папы-мамы, потом в газетах заголовки, подросток подорвался на гранате, которую принёс со Склона… И комменты, а-а-а, родители целыми днями на работе, сына за комп сунут, и дело с концом, вот дети и не знают, чем себя занять… вот мы в их годы… вот так же не знали, чем себя занять, так же на Склон таскались, потому что родители на работе целыми днями…
Спускаюсь по склону. Осторожно-осторожно, больно покалывает сердце, солоно-солоно во рту, так всегда бывает, когда переходишь из года в год. Из родного две тыщи пятнадцатого в две тыщи шестнадцатый, и дальше – семнадцать… восемнадцать…
На двадцать
