коробку, но отсыревший картон рвется на дне, и ее содержимое высыпается на меня, едва не сбивая с ног. Наверное, что-то ударяет по двери, потому что стул, которым я ее подпирала, неожиданно падает, и дверь Душегубки захлопывается.
Я оказываюсь в полнейшей темноте, шарю в поисках дверной ручки и понимаю, что ее нет. Наверное, это все-таки была не кладовая. Просто очень большой шкаф.
В ушах у меня продолжает играть музыка. Теперь она кажется не такой уж веселой и бодрой. Скорее, жутковатой. Моррисси поет про ворота кладбища. Пока я колочу в дверь, ленту заедает, и певец словно икает на слове «ворота».
– ЭЙ, ЕСТЬ КТО ТАМ? – кричу я. – ЭЙ! Я тут ЗАСТРЯЛА. Я ЗАСТРЯЛА В ДУШЕГУБКЕ!
«… ворОтА кладбища, ворОтА кладбища, ворОтА кладбища, вратА…»
Кладовка, которая несколько минут назад казалась такой просторной, теперь кажется размером со спичечный коробок, который собираются поджечь. Раньше я даже не подозревала, что могу страдать от клаустрофобии, но чем больше на меня наваливается стена, тем больше я думаю о воздухе в помещении, который уже ощущается таким густым и затхлым, способным задушить меня живьем.
Я не заплачу, я не заплачу, я не заплачу.
Я так и не заплакала. Но со мной происходит кое-что похуже. К голове приливает кровь, и, несмотря на полную темноту, в глазах у меня расплываются лиловые пятна, и я чувствую, что вот-вот упаду в обморок. Я вытягиваю руку, чтобы ухватиться за что-то и удержаться на ногах, и мои пальцы нащупывают что-то прохладное, тяжелое и прямоугольное. Нечто, похожее на ощупь на бумагу.
Батарейка плеера начинает садиться. «… ворОтА кладбища, ворОтА кладбища, ворОООтАААА клаааа…»
И ничего. Молчание. Тишина, за исключением того, что я зову о помощи и колочу в дверь.
Дверь распахивается. Передо мной стоит мисс Харрис. Я едва не падаю на нее.
– Мэйв, – произносит она озабоченно.
Несмотря на панику, я с удовлетворением отмечаю встревоженность в ее взгляде. Вот тебе, гадина.
– Что случилось? Ты в порядке?
– Дверь захлопнулась, – выдавливаю я из себя. – Захлопнулась, и я не могла открыть, и…
– Присядь, – приказывает она.
Из своей сумки она выуживает бутылку воды, отвинчивает крышку и передает бутылку мне.
– Пей маленькими глотками. Дыши спокойнее. Не паникуй.
– Все нормально, – говорю я наконец. – Я просто испугалась. А что, уже обед?
На ее лице отображается настоящее волнение.
– Мэйв, уже четыре часа!
– Что?
– Ты хочешь сказать, что не обедала? Что все время сидела здесь?
– Ну да! Вы же сказали мне тут прибираться!
Она качает головой, словно я волшебный горшочек с кашей, который постоянно выплевывает кашу, пока не скажешь волшебное слово, чтобы он прекратил.
– А
