ну очень старается. Никто еще в жизни так не старался, как этот парень. На карте изображена восьмерка пентаклей. Интересно, что это должно означать? Сегодня вы будете вырезать тарелку?
Конечно, я и раньше видела карты Таро. Иногда их показывают в фильмах. Гадалка вытягивает карты из колоды и произносит что-то невразумительное, а ты, зритель, сразу же понимаешь, что перед тобой мошенница. Иногда она говорит что-то конкретное, чтобы собеседник напрягся и слушал внимательно: «А что думает по этому поводу ваш муж Стив?» Или что-то в этом роде.
Я быстро перебираю карты, замечая, что каждая отмечена по системе, схожей с обычными картами. В каждой масти есть туз, двойка, тройка, четверка, пятерка и так далее до десятки. Есть и «придворные» карты: пажи, рыцари, королевы и короли. Моей бывшей лучшей подруге Лили они бы понравились. Мы как-то придумали игру под названием «леди-рыцари», которая заключалась в основном в том, что мы воображали, будто скачем на лошадях в ее саду за домом, побеждаем драконов и спасаем принцев. Может, она до сих пор мысленно играет в «леди-рыцарей», но мы с ней больше не разговариваем.
Пока я думаю о Лили, мое внимание привлекает еще одна карта. Она кажется немного другой, отличающейся от остальных. Когда я до нее дотрагиваюсь, у меня начинает сосать под ложечкой. Взгляд на мгновение затуманивается, как будто я только что проснулась. Это что, лицо женщины? Я вглядываюсь в картинку, но доносящийся из задней части автобуса шум заставляет меня обернуться. Шумит группа мальчишек из школы Святого Антония. И почему мальчишки всегда такие невероятно шумные в автобусе? Они что-то передают друг другу и громко смеются. Но не обычным, добродушным смехом, а ехидным. Злым. Я замечаю, что в руках у них тоже карты.
А вот это уже странно. Неужели мальчишки из школы Святого Антония именно в этот день тоже нашли карты Таро?
Неожиданно один из них, Рори О’Каллахан, вскакивает с места и идет по проходу, хотя я знаю, что до его остановки – а заодно и моей – еще ехать и ехать.
– Привет, Мэйв! – говорит он, задерживаясь возле меня. – Не против, если?…
– Ладно, давай, – отвечаю я.
Сегодняшний день становится все более и более странным. Не успела я подумать о Лили, как рядом со мной уселся ее старший брат. Мы с Рори были знакомы с самых ранних лет, но никогда не дружили. Он кажется каким-то отстраненным, симпатичным, но далеким, словно комета, пролетевшая по небосводу моего детства.
Он садится, и я вижу, что лицо его полностью побагровело. Глаза блестят. Я не спрашиваю, что случилось. Другие мальчишки часто дразнят Рори. Его крупные и мягкие черты лица, его склонность к уединению всегда делали его чужаком в таких местах, вроде школы Святого Антония, где любой, кто не играет в футбол или в хоккей на траве, считается все равно что покойником. К тому же О’Каллаханы протестанты почти в исключительно католическом городе, что тоже не придает им популярности. При этом они вовсе не религиозны, как и все вокруг. Просто их протестантизм придает им немного британского шарма. Такие качества, как вежливость, спокойствие. А для мальчишек это словно красная
