как только попала на Новую землю, взяла себе их фамилию – «Крылова». На память…
Лена вытерла слезы как раз вовремя – телефон ожил, едва не подпрыгивая.
– Крылова, Логос, – ответила она.
– Елена Ивановна?! Это дежурный Куриленко, – сообщил громкий, возбужденный голос. – Я насчет Межника – вы просили. Американцы там пролетели. Засекли движение. Есть фото. Скоро пришлю.
Вскоре загудел факс, распечатывая снимки с укрупненной деталью. Крылова смотрела и не могла поверить такой удаче. Ночь еще не закончилась, а подсказки сыпали, как из рога изобилия.
Она выбежала, прихватив одну из фотографий. Мужской силуэт на краю бассейна. Он светил фонарем, что-то высматривая в воде. Свет отражался от стекол дома напротив и освещал следы от ботинок: саламандры на грязном кафеле виляли хвостами, будто живые – словно уже через секунду они бросятся в водоем.
****
Я проковылял в дом через вторую дверь – отдельный вход на кухню. Ох уж эти богачи! Скрупулезно протер спиртом лицо, разделся и обработал открытые поверхности: шею, уши, запястья. Нафигачил на волосы полведра Шанель №5. Хлебнул спирта с бутыли. Старые шмотки выбросил, надел новые из шкафа. Запер дверь и упал на замызганный диван.
Первой и главной эмоцией был страх – лишь бы не заразиться. Признаюсь, сначала о Тане я не думал – случилось то, что и должно было случиться. У меня были более насущные проблемы.
Что дальше? Если я останусь человеком, то нужно вернуться в школьный подвал за красным кейсом. В нем что-то ценное. Пойти днем? Возможно – смотря, как я себя буду чувствовать.
Куда дальше? Калугин уверял, что правительство спряталось от вируса на севере. Длительные холода, безлюдная ледяная пустыня мешали распространению викрамии. По словам Толика, там жило около миллиона человек. Целое государство, появившееся на фундаменте многочисленных военных объектов Арктики – там вроде были не только корабли и самолеты, но даже танки, беспилотники и роботы.
Конечно, можно было пойти на север – но надо ли это мне? Во-первых, дорога была слишком опасной, так как с каждым километром краклов становилось все больше. Они как будто чувствовали людей и шли вслед за ними. А во-вторых – что я там забыл? Меня не привлекал тоталитаризм со всеми соответствующими атрибутами – рабская работа по 16 часов в сутки, рабская дисциплина, рабская жизнь в вечном холоде. Куда лучше выглядела мечта о Спермоферме на горячем южном берегу. Мой организм был отравлен радиацией и токсинами, алкоголем и табачными смолами, истощен голодом и холодом – неизвестно, сколько мне осталось. Если немного – почему не прожить эти дни, как хочу я?!
И последний вопрос – наименее важный, но наиболее актуальный – что делать с Цербером? Прогнать? Убить? Это будет, наверное, самое правильное решение. Псина вообще заслуживала быть съеденной, но вряд ли я обреку ее на такую участь.
Спустя час я окончательно удостоверился в том, что и в
