что вы, таким место не здесь, а в психосоматическом отделении. Тоже закрытого типа конечно, и тоже при круглосуточном наблюдении. Но у них и препараты полегче, и режим другой, но тоже строгий.
– Строгий? – переспросил Илья, пытаясь вникнуть в смысл произнесенного в данном контексте слова.
– Конечно, а как же иначе? – искренне удивилась завотделением. – Человек пытался свести счеты с жизнью, следовательно, от него можно ждать чего угодно. Лечение недолгое, месяц, не больше, затем он наблюдается амбулаторно по месту жительства, но в случае повторения попытки самоубийства возможна принудительная госпитализация. И последующая постановка на учет к психиатру, разумеется. А при поступлении в больницу по любому поводу, в графе «история жизни» всегда будет стоять запись о попытке суицида. Отношение медицинского персонала к таким больным будет, мягко говоря, специфическим. А вы как хотели?
Они уже спустились на первый этаж и шли через холл к цветку в деревянной кадке у входа. «Как вы хотели… Тварь ты, Меркушев, какая же ты тварь, все продумал. Сам или подсказал кто?» – Илья вымученно улыбнулся радушной Ирине Николаевне, заверил, что предложение его всячески заинтересовало, обещал все обдумать и позвонить в самое ближайшее время. А еще лучше – явиться вместе с буйным родственником и передать его в руки опытного аттестованного персонала.
– Всего доброго, – он вышел из лечебного корпуса и зашагал к липовой аллее, наискосок пересекая территорию психбольницы, подальше от воя и криков, поближе и побыстрее к выходу.
Добрался до будки на границе двух миров, кивнул старушке, с интересом смотревшей на него через прозрачную стенку.
– Нормально все, – заверил охранницу Илья. – Привезу племянника. Мне понравилось. Спасибо вам.
Снова накинул на голову капюшон, махнул бабке и выбрался, наконец, с территории безумия, вдохнул холодный сырой воздух и двинул к станции. И пока топал под колючим ледяным дождем на электричку, пока ждал ее и ехал один в пустом тамбуре, в голове у него крутилась одна мысль: что след слабый, дохлый, ненадежный, придурком с богатыми и тоже больными на голову родственниками мог быть кто угодно. Но не спросишь же в лоб: «а не Вадим ли Меркушев вам тут две недели мозги выносил? И не его ли братец-детоубийца, председатель великого и ужасного «Трансгаза» об убогом хлопотал?». Но деваться некуда, придется тащиться в этот монастырь. А что – запросто, хоть сейчас: легенда готова, деньги с собой, он просто пойдет по следам Меркушева или другого, неизвестного придурка, решившего лечить больного родственника по рецептам родом из семнадцатого века. Впрочем, это их дело, естественный отбор в действии, может, и загнется несчастный во время обряда, туда убогому и дорога. Но еще кое-что не давало покоя, грызла исподволь поганая мыслишка, не давала сосредоточиться и еще разок провернуть в голове результаты поездки в дурдом.
«Я не похож на паломника» – Илья смотрел на свое отражение в стекле, а перед глазами стояла фигура одетого в рванину изможденного
