разбирая математические формулы. Полкан с Балтиком их видели несколько раз – там не буквы, и даже не цифры, а какие-то причудливые закорючки, которым Сыркин дал очень сложные имена. Ребята думают, это все ненастоящие слова. Однако другие товарищи тоже иногда их называют. Сыркин прилежно ведет конспект, борется с задачами высокой сложности, поскольку они, скорее всего будут. Кроме него, никто в команде не думает о высшем образовании. Молодым морякам кажется невозможным слушать лекции в течение нескольких лет.
Май, где твои глаза? В блеске озер, в искристой росе? Где твои уста – в аромате полевых цветов, или в чаще, в изобилии сладких запахов? Май, ты разбудишь любого, кто может чувствовать; ты зовешь за собой, подгоняешь, бренчишь, и нет сил успокоиться. Май уходит и уносит за собою дыхание, присущее весне. Но зато остаются настоящие чувства.
Балтик вспомнил вдруг о маме.
«Где она? Может быть, мы ее здесь увидим?»
Балтику очень захотелось увидеть маму – хоть ненадолго, хоть на миг, но он никак не мог вспомнить, как она выглядит. Балтик бы ее узнал, окажись они с Полканом в Елизове.
Но сейчас перед ними совсем другое место. Владивосток огромен.
– Скоро пойдем на промысел. Надо бы парней пристроить, потому что… будет тесно, и к тому же, там им негде охотиться. Я пойду договорюсь. Балтфлот!
Капитан увел Балтика с собой, а Полкан остался в порту, под руководством комсорга Кости. У него тоже задумка была.
Выйдя из порта, Нестеров поднялся на холм. По склонам и на вершине стоит сиреневый сад – никто его не разводил, даже не присматривал за ним; сад поднялся сам собой, чтобы каждую весну цвести, чтоб смотреть всегда в сторону моря. Среди фиолетовых оттенков попадают более светлые, кремово-розовые кусты. Позади зарослей стоит маленький домик с почти новой дверью. Здесь располагается одна из портовых контор, где ведется учет. Фамилия сотрудника Дедок; он действительно пожилой, поэтому знакомые называют его не Дедок, а Дедка. В старых, еще дореволюционных штанах, в современной косоворотке и в очках Дедок ведет отчетность и вздыхает удовлетворенно.
В доме пахнет старой мебелью и чаем.
– Фил Геныч (Филипп Финогенович), список промысловой артели у вас?
– Какой список?
– Тот, что подается каждый год! Состав, фамилии, размер актов. Группа в этот раз будет та же, Иванова?
– Сереженька, я даже не знаю, где Иванов. Разве он уже не на промысле?
– Он с нами идет на промысел. Он отдает все документы в ГлавСнаб, но первичное заверение вы должны сделать. Он вам документы приносил?
– А что, должен был? – Дедок, похоже, все позабыл.
– Ладно, я его сегодня видел. Он сказал, что явится днем. Странно, что он мог не составить план. Он же дал соцобязательство.
– А может, и не дал, – задумчиво сказал Дедок и с интересом уставился на Балтика.
– Ого
