отползая назад.
– Допрвный вентчер, – поправилось чудовище и чихнуло.
– Да что же это такое? – произнес Мартин, отодвигаясь к одежде.
– Скверна тут у вас… ндт… Суххо!
– Нормально у нас, ты кто такой?! – воскликнул Мартин, собираясь с духом.
– А ты Мартин? Уф-ф, суххо…
– Ну, допустим!
– Допусстим не нужен, нужен Мартин.
– Йа-а Марти-ин! – воскликнул Мартин, начав терять хладнокровие.
– Тогда тебе м… привет из Змеебада и… совет – поберегись, они про тебя знают…
С этими словами чудовище исчезло в глубине ставка, и вместе с ним исчезли мерзкие мошки и шмары, а воздух очистился от гнилостного болотного запаха.
– А кто передал-то, кто? – спросил Мартин с запозданием, но никого уже не было, а водная гладь ставка ничем не нарушалась.
– Поберегись! А-а-а-а!.. – завопил Рони, скача вниз по узкой тропинке. Мартин успел податься в сторону, и его напарник сиганул в ставок, а потом встал посередине и стал плескать воду в лицо.
– Эй, до чего же хорошо, Мартин! – кричал он, прыгая и наводя высокие волны, которые плескались по берегам, заставляя прятаться в тине попавшихся не ко времени лягушек.
– Как там глубина? – спросил Мартин, натягивая штаны.
– Пустяшная! До груди едва достает! Ты уже уходишь?
– А ты уже все пиво выпил? – в тон ему спросил Мартин.
– Это было не пиво, а вишневая наливка, Мартин! Беноксей Либенпорт оказался замечательным мужиком! Лучший из королевских служащих – честное слово!..
– Охотно верю, – буркнул Мартин, надевая рубаху. Потом накинул на ноги обмотки, сунул ноги в башмаки и поспешил наверх – пока что он никому не собирался сообщать о том, что случилось. Возможно, это был страшный сон, навеянный дорожной усталостью, впрочем, Мартин был уверен, что даже во сне был свой толк. Его предупредили, и на том спасибо.
24
В сенном сарае было весело, лесничий и Бурраш трясли друг друга за грудки и, не переставая, рассказывали солдатские байки – каждый свою. На столе стояла стеклянная реторта с вишневой наливкой мер на восемь, треть которой они уже выпили.
Лицо лесничего горело, как поле майских маков, а у Бурраша румянец пробивал даже сквозь зеленоватую шкуру.
Два масляных фонаря освещали этот праздник, и, пройдя мимо публики, Мартин лег на свою лавку и вскоре уснул. Он проспал много часов без всяких сновидений, а проснувшись, не сразу понял, где находится.
С внешним миром его связывали лишь ленты солнечных лучей, пробивавшихся из-под камышовой крыши.
Мартин поднялся, осмотрелся и не обнаружил никого из приятелей. Матрасы были аккуратно взбиты, а на столе от вчерашней попойки не осталось ничего – он был чисто вымыт и протерт.
Снаружи доносились голоса, Мартин узнал Бурраша и вышел во двор, щурясь от яркого солнца.
