style="font-size:15px;"> – Более трех лет никто не выживает, но я провел там двадцать и научился этому фокусу с вашей бляхой.
– Я… я должен собраться с мыслями, – сказал сержант. Потом покосился на своих подчиненных и снова повернулся к Мартину. – Дело в том, что у нас есть сигнал на этого гнома… И этот донос никуда не денется, он зарегистрирован у городского полицайпрокурора.
– Но если этот гном исчезнет до вашего прихода, прокурор ничего не сможет вам предъявить.
– А он исчезнет?
– Это я вам гарантирую, через час его здесь не будет, – сказал Мартин, незаметно передавая сержанту серебро.
– Ну, раз вы говорите, через час, то мы вернемся через два, – пообещал сержант.
– Приятно было с вами познакомиться, сержант.
– А мне с вами. Счастливого пути.
31
Не успел Мартин распрощаться с сержантом, как Ламтак бросился к двери своей каморки, вскрыл ее хитрым кривым ключом и, ворвавшись внутрь, стал срывать половицы, под которыми, как оказалось, было сложено все его богатство. Рулоны кож, ножи, молотки, клещи, колодки, клей и еще много чего, что поместилось в два огромных мешка, каждый из которых был выше самого Ламтака. Однако он лично выволок их на порог, Рони подогнал мула, и они вдвоем мигом увязали поклажу. Теперь все было готово к отъезду.
– Ну и что у вас тут за ссора приключилась? – спросил Бурраш, когда они вышли из тупика на открытую улицу.
– Я отказался платить им налог сверх королевского и городского.
– Да неужто бандиты здесь башмачников данью обкладывают?
– Нет, не обкладывают, – ответил Ламтак после паузы, потом снял шлем и отдал Рони, тот положил его в один из мешков.
– Значит, ты их чем-то разозлил?
– Чем-то разозлил.
– Давай уже рассказывай, зря, что ли, мы за тебя впрягались, пенек старый? – потребовал Бурраш, и Ламтак, слегка оттаяв, заулыбался, поглаживая бороду.
– Чего привязался, оглобля? Ну, хорошо, скажу. Они на рынке над карлицей издевались, а я заступился.
– И с этого все началось?
– Еще не с этого. Я их побил крепко, потом они привели еще десять бандитов, я и их побил. А когда они привели стражников, я незаметно убежал.
– И с этого все началось?
Ламтак вздохнул, все слова из него нужно было тянуть клещами.
– Нет, все началось, когда я их снова побил, когда стражники ушли.
– А зачем снова побил? Тебе показалось мало?
– Им показалось мало! – возразил Ламтак. – Они опять стали карлицу пеньком обзывать.
– Пеньком?!
– Вот именно. Я-то солдат, меня таким словом не проймешь, а она – плакала.
Так, за ничего не значащим разговором, они вышли из центрального города, миновали шумный район между двумя стенами и, наконец, оказались в пригороде, где не было мощеных улиц, а только пыль, конский навоз и длинные вереницы обозов.
