style="font-size:15px;"> – Мы должны ему хорошо показаться? – уточнил Рони. – Может, новые штаны надеть?
– Нет, штаны сойдут любые чистые, – улыбнулась Зена.
– Со штанами решили, – кивнул Мартин. – А что за человек?
– Ярмук Овцер, рыботорговец.
– Овцер? – удивился Мартин.
– Овцер-мовцер, – в тон ему заметил Рони.
– А чего вы разудивлялись? – спросила Зена, хотя и поняла причину такой реакции.
– Да про него мало хорошего говорят, – пояснил Мартин, приступая к еде.
– Банда у него! Весь город пугает, да еще и окрестности до дальних деревень! – добавил Рони. – Люди говорят – с рыбаков три шкуры дерет, сети в залог забирает, а кто ему слово поперек скажет, те с промысла не возвращаются.
Зена кивнула. Ничего нового она не услышала, но кто она такая, чтобы судить Овцера? У нее случались длинные ночи, когда невозможно было заснуть – страшные видения былых деяний преследовали ее, проступали во всех подробностях при том, что в те лихие года она рубила тесаком, не особо задумываясь.
– Так что, не будете работать на Овцера? – уточнила Зена.
– Отчего же не будем? – пожал плечами Мартин. – Будем, если он нас на подлости подряжать не станет. Что за дело у него?
– Сундук поперли с золотом.
– О, сундуки с золотом! Это дело нам знакомо!.. – сказал Рони и засмеялся, однако, наткнувшись на строгий взгляд Мартина, стал молча есть свою похлебку.
– Большой сундук? – уточнил Мартин.
– Вроде небольшой, но очень для него важный.
– Зена, а с чего ты решила, что мы на такую работу сгодимся?
– Дык, воры вы. Я это давно приметила, но теперь вы из ремесла вышли.
– Что, так заметно?
– Человек простой, конечно, не заметит – ну, мужики и мужики.
– А ты, Зена, значит, не простая? – вставил реплику Рони.
– Да простая я, просто с ворами знакомая была, так их повадки и выучила.
Они помолчали. Мартин с Рони съели похлебку, и Зена унесла посуду, а потом вернулась с двумя порциями овсяной каши с маслом и кувшином ягодного настоя.
Поставив тарелки и разлив по кружкам настой, она налила себе и снова села за стол, давая понять, что разговор еще не закончен.
– Ты, Мартин, судя по повадкам, на каторге побывал?
– Нет, чаша сия меня минула. Просто в дыре сидел.
– И долго?
Мартин вздохнул, готовясь ответить, но его опередил Рони:
– Двадцать лет, как один день, в крепости Угол!..
– В Угле? Ты двадцать лет просидел в Угле?!
– Просидел, – сказал Мартин и неодобрительно покосился на Рони. Тот пожал плечами, дескать – а чего такого?
Зена помолчала, осмысливая услышанное. Она много слышала об этой тюрьме, но те, кто попадал туда, считались смертниками. Больше двух-трех лет никто не выдерживал, а тут – целых двадцать!
