искать кого-то, кто понимал бы английский и был бы в состоянии ответить тебе на английском.
Поначалу я отдался на волю судьбы без какой-либо четкой цели, но в глубине души интуитивно чувствовал, что, несмотря то, что я, казалось бы, плыл по воле волн, какая-то сила руководила, дирижировала мной, направляла меня. Так оно и было на самом деле, о чем я узнал, правда, намного позже, но о чем хочу сказать уже сейчас. Путешествовать мне было не просто, потому что после ранения, полученного на войне, мне часто приходилось менять повязку. Во время войны я получил глубокую рану в бедро, которая, изредка затягиваясь, снова и снова открывалась и начинала гноиться. Но так как в моем распоряжении было достаточно денежных средств, я мог позволить себе нанять на время путешествия слугу, который неизменно поддерживал меня с примерной верностью и, как я узнал позже, не случайно вошел в мою жизнь, потому что вскоре стал моим наставником, будучи очень и очень продвинутым человеком. Он умер всего лишь двенадцать лет тому назад в возрасте 120 лет глубоким старцем. Перед смертью он говорил мне, что мог бы благополучно прожить еще дольше, но решил не мешать природе взять свое, так как в потустороннем мире ему предстояло решить великие задачи, потому что все человечество в ближайшие годы ожидает множество тяжких переживаний и страданий вследствие войн, революций и следующих за ними эпидемий.
С этим слугой, ставшим впоследствии моим наставником (назовем его просто «Сэн»), я до сих пор, уже после его смерти все еще состою в духовной связи. Это он посоветовал мне написать редактору «Колонки читателя». Дело в том, что Сэн относился к немцам с особой сердечностью, потому что, как он мне рассказывал, в молодости, будучи сыном богатого магараджи, учился в немецком университете и, пока жил в одном из университетских городов Германии, полюбил и научился ценить немецкий народ и его страну. Теперешнюю обстановку в Европе Сэн предсказал мне еще тогда.
Я уже два года находился в Индии, прежде чем догадался, кем был мой слуга Сэн на самом деле. А произошло это так: по приглашению одного знакомого англичанина я отправился в его летний дом в Симле у подножия Гималаев. Эта летняя резиденция английского правительства, теперь расширенная до чего-то типа международного департамента, тогда выглядела далеко не так презентабельно, как сегодняшняя Симла. Мой знакомый состоял на службе англо-индийского правительства, однако у него оставалось много свободного времени, так как его служебные обязанности были не очень обременительными. Да и вообще за исключением Пенджаба, граничащего с Афганистаном, во всей Индии царили относительный мир и покой. Мой знакомый, назовем его Лионель, был «жаворонком», как и я. Было неописуемо прекрасно по утрам с восхищением наблюдать за первыми признаками наступающего дня. Дом Лионеля стоял за пределами Симлы в начале длинной долины, другим своим концом упиравшейся в покрытые снегом горы, высотой шесть тысяч метров и более.
Восход солнца производил
