инаковость» проявлялась в поведении и образе мыслей[357]. Именно этот подход был с благодарностью принят нацистами.
На рубеже 1970–1980-х гг. американский социолог Пьер Ван ден Берге попытался объяснить существование этнических групп, опираясь на социобиологический подход[358], и это встретило негативную реакцию у специалистов по этничности и расизму, отметивших сомнительность и опасность биологизации этнического феномена[359]. Отвечая своим критикам, Ван ден Берге пытался увязать этничность с популяцией, связанной обычаями эндогамии. Именно в этом он видел биологические основы этничности, соглашаясь в то же время с тем, что идиома родства является для этноса мифом, принятым как данность[360]. В конечном итоге он настаивал на том, что «этничность является лишь продуктом расширения кровнородственных связей»[361]. Между тем он не уточнял, о каких именно «кровнородственных связях» – реальных или фиктивных – идет речь. Как мы увидим ниже, именно первое утверждение составляет суть платформы современного расизма, отождествляющего этническую (культурную) общность с биологической популяцией. Действительно, как резонно замечает Пол Тэйлор, этничность легко поддается расиализации: «Она вполне готова для расиализации… особые этнические группы могут представлять свои различия в терминах морфологии». В то же время и «раса», в свою очередь, поддается этнизации[362].
Мало того, по наблюдениям специалистов, образ расы в некоторых контекстах может иметь гендерные очертания. Это происходит в тех случаях, когда расу, нацию или этничность наделяют гендерными особенностями: в период колониализма господствующая раса/нация наделялась мужским началом, а покоренное население – женским, тогда как в нашу эпоху массовых миграций эти образы меняются на противоположные. Иной раз придание того или иного гендерного образа связано с виктимизацией. В частности, чтобы подчеркнуть свои страдания, люди иной раз придают своему народу или нации женский образ, а своему обидчику – мужской. Именно в этом контексте Россия или Германия в определенные периоды своей истории наделялись фемининностью, а иммигранты, или «чужаки», рассматривались как прирожденные насильники, от которых следует оберегать «своих» женщин[363].
Важным рубежом для американской науки стали 1960-е гг., ознаменованные беспрецедентным накалом борьбы за гражданские права, закончившейся принятием важных антирасистских законов. В этой обстановке и произошел сдвиг от расового подхода к популяционному. И хотя внешним стимулом для него послужила политическая трансформация, он был подготовлен предшествующим развитием эволюционных исследований, предопределивших становление «новой физической антропологии». Ученые перенесли акцент своих исследований на клинальную изменчивость, биологическую вариативность, активный генетический обмен между популяциями. Типологический подход утратил свой
Об этом см.:
Ibid. P. 261.
