и законодателей[468].
Как бы то ни было, на американской земле идентичность иммигрантов подвергалась переосмыслению. Например, приезжавшие в США в середине XIX в. сицилийцы, неаполитанцы и другие выходцы из итальянского региона (дело было до объединения Италии!) неожиданно для себя становились там «итальянцами». Мало того, даже бывшие враги (ирландцы и англичане, немцы и французы) обнаруживали, что в США они становились частью единой «белой расы». При этом речь шла не просто о самосознании, а о групповой классификации, принятой в официальных документах и утвержденной законодательством, наделявшим разные категории разными правами[469].
В последние десятилетия расовый дискурс в США принял новое направление и связан не столько с биологией, сколько с культурой. Напомню, что в США термин «этнический» применяется только по отношению к тем, кто не включается в доминирующее белое большинство. По словам одного аналитика, «для белой культуры эндемично представление о том, что белые являются просто людьми, а это означает почти то же самое, что белые являются людьми, а цветные – кем-то иным»[470]. При этом принято считать, что только «этнические группы» обладают «самобытной культурой»[471]. Тем самым белое большинство рассматривает себя и рассматривается другими как не имеющее «культуры», т. е., с одной стороны, не связанное с какой-либо прошлой традиционной четко очерченной культурой с глубокими корнями, а с другой – наделенное ярко выраженной рациональностью и пониженной эмоциональностью[472]. В этом белые иной раз видят источник «расового превосходства», дающего им право на власть и привилегии, которых недостойны «иные», «неразумные». Именно в этом контексте вводимые белыми якобы «нейтральные» нормы оказываются мощным орудием господства[473]. Разумеется, «белая идентичность» обладает культурным наполнением. Как показывает Рут Франкенберг, «белая категория имеет наполнение, ибо она устанавливает нормы, подходы к пониманию истории, особенности представлений о себе и других и даже способы понимания культуры самой по себе»[474]. Однако до недавнего времени такая идентичность не рефлексировалась. Например, как замечает одна опытная преподавательница, если белый третирует женщину, это называется «сексизмом», но, если так же поступает небелый, это называется «культурой»[475].
Но сегодня белые американцы открывают свою собственную панэтничность, которая оказывается «контекстуальной» и теряет свою универсальность[476]. В то же время немало молодых людей, утрачивающих веру в миф о «культурной гомогенности» и разочаровывающихся в трудовой этике и жестком индивидуализме, вступают в межрасовые браки и идут навстречу культурной гибридности
См., напр.:
То же самое можно встретить в Великобритании или Нидерландах. См.:
Любопытно, что в этом отношении у белых американцев обнаруживается некоторое сходство с русскими. Как справедливо замечала Г. Старовойтова, если в советское время другие народы могли опираться на свои своеобразные культуры и историю, то у русских, отождествлявших свою историю с государственной, а культуру – с общесоветской, такой возможности не было. См.:
