убивает наповал. Но герой остался жив. Причём, никакой Фатимы рядом с ним не было. Стр.162: «Алхимик, сунувший руку в гнездо змеи, рисковал жизнью, однако лицо его оставалось спокойно». Оказывается, змеи живут в гнёздах. Зачем Алхимик рисковал? Чтобы нарисовать на песке круг, положить туда смертоносную кобру, а затем, поговорив с Сантьяго, разомкнуть круг и выпустить змею на волю. Стр.182: «Сердце рассказало, как куда-то девалось ружьё, которое он утащил у отца; он вполне мог поранить или застрелить себя». Сердце рассказало! Ружьё украл сам, но оно подевалось куда-то. Как можно умудриться поранить и даже застрелить себя из ружья? Разве что вставить ствол в рот и очень постараться дотянуться рукой до курка. Стр.200: «Всё слилось бы в единую Симфонию Мира, если бы Рука, которая написала всё это, остановилась в пятый день Творения». Божественный пассаж. Неясным осталось, что же это за Симфония Мира. Стр.219 (последняя): «Он снова ощутил дуновение ветра. Сантьяго различил в нём знакомый аромат, звук и вкус медленно приближавшегося и наконец осевшего на его губах поцелуя. То был первый поцелуй Фатимы». В ветре – аромат и звук поцелуя, да ещё со вкусом? Если это был первый поцелуй, то почему он – знакомый? Опять неувязочка.
Таких нестыковок в книге – пруд пруди. Логические провалы, жуткий мелодраматизм, идиотская патетика, выспренность фраз и бедность слога, убогость мыслей и пустота смыслов – вот характерные особенности «шедевра». Чего стоят такие перлы как «пирамиды улыбались», «запах пирамид», «хрусталь способствовал успеху», «сочиню книгу», «любовь без обладания», «Изумрудная Скрижаль», «покорить мир», «овладевал искусством пастуха», «пустыня даст ей человека» и т. д. И всё это вперемешку с великими восторгами, невыносимыми страданиями, падениями на колени, громкими рыданиями, безудержными слезами и прочими соплями.
«Какую чушь иногда несут люди», – подумал юноша на 37-й странице книги. А я подумал: «Какую чушь иногда несут авторы». И какой чушью восторгается публика.
Письмо писателю П Е Левину
Дорогой ПЕ!
Не удивляйся, что я обращаюсь к тебе на ты. Я ведь не первый год читаю твои книги про офисный планктон, олигархов, членистоногих и прочих человекообразных насекомых. Ты мне дорог, как хороший приятель, который попал на дорогу, ведущую в никуда. Никто, кроме меня, не скажет тебе по-товарищески честно и откровенно то, что сейчас бухну я.
Не нервничай, потерпи немного, дочитай это открытое письмо до конца. Почему открытое? Потому что ты закрыт и недоступен. Ты спрятался в раковину улитки своего «я». Тебе не нужен никто, даже друзья. Ты самодостаточен и избегаешь назойливых почитателей твоего таланта, нахальных журналюг, завистливых критиков, сладкоголосых подпевал, суетливых телепузиков и гламурной мошкары. Столь активный антипиар стал для тебя своеобразным пиаром.
Ты не вполз на вершину литературного Парнаса, как улитка на гору Фудзи, а взлетел,
