такое слово – ассистентка, чтобы Суданский подумал, будто бы Дымов никуда не делся, что он, как и положено, его охраняет, а Софья всего лишь на подхвате.
– Ага! – задумчиво ответил тот. – Ассистентка, значит. Это многое проясняет. А что у вас на голове?
– Что? – спросила Софья, поспешно приглаживая руками волосы.
– Я имею в виду – на затылке. Во время жарких поцелуев я придерживал вашу голову руками и нащупал что-то большое и круглое.
Софья схватилась за затылок и ойкнула – там прощупывалась здоровенная шишка.
– Эта производственная травма, – поспешно сказала она, – не имеет лично к вам никакого отношения.
Суданский упер руки в боки и стал разглядывать Софью, прищурив один глаз, словно решал, что из нее лучше сделать – фарш или чучело.
– Ну ладно, – наконец сказал он. – Зачем вы позвонили в мою дверь?
– Нас с Дымовым обеспокоило, что у вас весь вечер не было света.
– Ах, вот как!
– Вам что, наше беспокойство кажется странным?
– Нет-нет, напротив. Оно меня так трогает!
Что-то в его тоне Софье не понравилось. Однако глаза у него были такими честными, что она не рискнула возмутиться, а вместо этого спросила:
– Можно, я пойду?
– Конечно, почему бы и нет? Вы ведь убедились, что я в порядке, поэтому…
Он открыл для нее дверь и придерживал, пока она выходила. Софья не могла поверить своему счастью. Там, в коридоре, на какую-то долю секунды ей показалось, что он сейчас бросится на нее. Поэтому она дернула вниз по лестнице и уже этажом ниже услышала позади себя голос:
– У вас потрясающе вкусная помада. Надеюсь, к нашему следующему поцелую вы не успеете использовать весь тюбик!
Скатившись на первый этаж, Софья зигзагами побежала к своей машине, как будто боялась, что Суданский начнет палить по ней со своего балкона. Лишь заблокировав дверцы, она смогла вздохнуть с облегчением. А заглянув в зеркальце, только всплеснула руками: волосы растрепались так, что голова теперь была похожа на ершик для бутылок. Помаду Суданский размазал, и в полутьме казалось, будто бы у Софьи два рта.
Она успела причесаться, вытереть лицо и от души попереживать о том, что произошло. Было уже около десяти, когда из дальнего подъезда вышел мужчина с длинными волнистыми волосами, при усах и бороде. На нем была блестящая черная куртка с белой отделкой и грубые высокие зашнурованные ботинки. Софья и сама не могла бы сказать, почему решила, что это Суданский. Тем не менее ей хватило одного взгляда, чтобы увериться в своем предположении. Это был точно он!
По всему выходило, что Суданский загримировался. Кроме того, он не просто появился на улице, а прошел через чердак и вышел на улицу из соседнего подъезда. Зачем? Может, он нанял Дымова на спор, что тот за ним не уследит? Может, они на деньги играют в казаков-разбойников? Она ведь только что четко дала понять этому типу, что за ним наблюдают. Друзья. А он такое вытворяет!
Загримированный
