дни, мы знаем, что впоследствии он честно зарабатывал себе на хлеб и сам принес этот дар матери нашей Церкви». И монахи отправились досыпать; лишь послушник до утра просидел в саду, разглядывая меч.
А Виланд распрощался со мной возле конюшен и сказал так: «Счастливо оставаться, старина, ты заслужил это. Ты видел, как я приплыл в Англию, теперь ты видишь, как я покидаю ее. Прощай!»
И он зашагал по холму к опушке Дремучего леса – как раз напротив того места, где когда-то причалила его ладья, – и еще с минуту я слышал, как он пробирался через заросли в сторону Хосбриджа; потом шаги смолкли. Вот и вся история, – я тому свидетель.
Ребята разом перевели дух.
– А что случилось потом с послушником Хью? – спросила Уна.
– И с его мечом? – добавил Дан.
Пак окинул взглядом луг, задремавший в большой и прохладной тени Волшебного Холма. Неподалеку, возле стогов, раздавался скрипучий крик дергача, и форелья мелкота резвилась в ручье. Большой белый мотылек, вылетевший из кустов, неуклюже закружился над головами ребят, и маленькое облачко тумана поднялось над водой.
– Вы и вправду хотите это знать?
– Очень! – воскликнули они в один голос. – Ужасно хотим!
– Хорошо же. Обещаю, что вы увидите то, что увидите, и услышите то, что услышите, если даже это случилось три тысячи лет назад; но теперь сдается мне, что вам пора домой, иначе вас хватятся и будут искать. Я провожу вас до ворот.
– А ты будешь здесь, когда мы придем снова?
– Ну конечно! – улыбнулся Пак. – Где мне еще быть? Но сперва вот что… – Он протянул детям по три сложенных вместе листа: Ясеня, Дуба и Терна. – Надкусите их, иначе вы можете проболтаться дома о том, что видели и слышали сегодня, и тогда (если только я что-нибудь понимаю в людях) к вам сразу же вызовут врача. Ну, кусайте!
Они надкусили листья, и вдруг оказалось, что они идут по тропинке к полевой ограде, а там уж отец ждет их, облокотившись на перекладину ворот.
– Как прошла пьеса? – спросил отец.
– Великолепно! – отозвался Дан. – Только потом мы уснули. Как-то вдруг разморило: было очень жарко и тихо.
Уна кивнула в знак согласия.
– Понятно, – сказал отец. – Это как в песенке о Марго, вернувшейся поздно домой:
И ничего припомнить
девица не могла:
Ни что она видала,
ни где она была.
Кстати, дочка, что за листики ты так упорно жуешь?
– Сама не знаю. Это, наверное, мышинально. О чем-то я задумалась, а о чем, забыла…
И так все забылось – до поры до времени.
Деревья Англии
Наш добрый край, наш древний край
На дерева не скуп,
Но три из них – древней иных:
То Ясень, Терн и Дуб.
О, старой Англии краса,
Наш
