style="font-size:15px;"> Я не знаю, как нужно поступать в подобных случаях, я могу только рассказать о том, как себя повел господин Вилльямс. Он взял гравюру за края и через весь коридор пронес её в дальние комнаты своих апартаментов. Затем положил её в ящик письменного стола, плотно закрыл дверь, разделяющую его квартиру на две части, и лег в постель. Только перед тем, как лечь спать он сел за стол и записал все необычные перемены, которые произошли на этой гравюре с тех пор, как она попала в его руки.
Сон пришел к нему довольно поздно. Утешением для него служило то, что поведение гравюры не зависит от его собственного восприятия происходящих изменений. Вне всяких сомнений, если бы человек посмотрел на эту гравюру до наступления ночи, то он увидел бы на ней то же самое, что увидел на ней и он. В противном случае у него были все основания предполагать, что с его глазами или рассудком происходят странные вещи, даже и то, что с его психикой приключилось какое-то очень серьезное расстройство. К счастью, вероятность последнего исключалась. Две задачи, которые он поставил перед собой, ждали своего решения на следующий день. Он должен был очень внимательно рассмотреть все малейшие детали этой гравюры, а потом пригласить свидетеля для того, чтобы тот подтвердил его правоту. Кроме того, он должен был определить, какой именно особняк изображен на гравюре. Для этой цели он собирался пригласить своего соседа Нисбета на завтрак, а затем потратить целое утро на розыски особняка по справочнику.
Нисбет был свободен и пришел в 9.30. Неприятно об этом говорить, но хозяин квартиры еще не успел одеться, чтобы встретить гостя подобающим образом, даже к столь позднему часу. За завтраком господин Вилльямс ни словом не обмолвился о странной гравюре, помалкивал он и о том, что именно из-за неё он его и пригласил. Ему очень хотелось узнать то, что тот увидит на ней, а потом услышать об этом от него. Те, кто знаком с Университетской жизнью не понаслышке, могут представить широкий круг проблем, способный послужить темой для беседы двух приятелей-коллег из Колледжа Кентербери во время милого воскресного завтрака. Не было такого предмета, которого бы они не коснулись – начиная от гольфа до тенниса на траве. Я должен сказать, что господин Виллямс совсем к тому времени помешался. Он не мог ни о чем больше думать, кроме как о странной гравюре, которая сейчас лежала в комнате за стеной, в ящике его стола картинкой вниз.
Наконец они закурили свои трубки, как и положено по утрам. И вот, настал тот момент, которого Вилльямс так долго ждал. Не будучи способным побороть дрожь, появившуюся в его теле в результате нервного перенапряжения, он помчался в другую комнату, открыл там ящик, вынул гравюру, всё так же лицевой стороной вниз, и в великой спешке вернулся обратно для того, чтобы вручить её в руки Нисбета.
– Теперь, – говорит он. – Нисбет, я хочу, чтобы Вы мне сказали, что именно Вы видите на этой гравюре. Опишите мне буквально всё то, что Вы увидели, если конечно это Вас не затруднит, прямо сейчас. Я скажу потом зачем мне это надо.
