в отсутствии Жаннет он аккуратно обыскал ее дом и пришел к выводу: диск хранится у нее на работе, это самое надежное место. Так собака чувствует сырое мясо.
По странному стечению обстоятельств, которое Крейс называл «поцелуем Фортуны», начальником охраны банка работал Джордано.
Все предельно просто и понятно. Оставалось только подсечь удилище, чтобы зацепить на крючок рыбу.
Планы Крейса осуществились. Только вот вдруг сейчас, держа в руках карту старинного города, хранившего Камень, он ощутил странное искушение, словно смерть друга отошла на второй план, уступив место факту обладания самим Камнем.
Когда сигарета в руках Крейса догорела ровно до половины, зазвонил мобильный телефон. Предчувствуя неладное, он нехотя ответил:
– Слушаю.
– Он мертв! – произнес дрожащий голос на другом конце.
– То есть как мертв? – опешил Крейс. – У тебя гнилые шутки, малыш.
– Я в его доме… Мне страшно… – казалось, еще чуть-чуть и Сальваро захлебнется в собственных слезах. – Он за домом, во флигеле у бассейна. Как кр-р-рол-лик…
– Что? – Крейс ощутил дрожь в своем голосе.
– С него сняли кожу, как с кролика.
– Кож-ж-жу? – вопросительно растянул Крейс Митчелл.
– Да, – еле слышно вздохнул амиго. – Как перчатку с руки. Боже, мне страшно…
Наконец, смысл сказанного дошел до Крейса без искажений.
Джордано мертв. А значит, утром обнаружится труп и собранный на меня компромат попадет в руки полиции.
Крейс не мог представить остаток своей жизни в тюрьме.
Нужно линять к чертовой матери!
– Нужно линять к чертовой матери! – закричал Крейс. – Немедленно уезжай оттуда. В мой дом не возвращайся. Встретимся в аэропорту. Покинем страну на любом первом самолете.
Крейс ждал ответа, но в трубке послышались глубокие, изрыгающие звуки, странный шум и ужасные крики боли, которые возможны, пожалуй, лишь в тринадцатом кругу ада.
Внезапно Крейс ощутил себя собранным из маленьких стальных шариков, которые бешено вибрировали и стремились рассыпаться.
– Ты слышишь меня, малыш? – спросил он без всякой надежды.
– Он не слышит тебя, – успокаивающе прошептал в трубке бархатный баритон. – Ему уже никогда не насладиться рассветом.
Тяжесть стальных шариков становилась невыносимой, и Крейсу показалось, что каждый из них окунули в жидкий азот.
Крейс пришел в ярость:
– Кто ты такой, чего ты хочешь?
– Того же, что и ты. А сейчас мы сыграем в одну игру, – в трубке клацнули зубами. – Проверим, повезет ли тебе на этот раз. Если успеешь сесть в самолет, то оттянешь свою смерть. Время пошло.
Короткие гудки на другом конце провода дали понять, что отсчет времени начат. Всего полминуты Крейс сидел на письменном
