гнезда телами, продлевая минуты жизни птенцам. Волчицы выносят из огня щенят; гибнут птицы, теряющие ориентировку в удушливых дымах. Долго стоят горелые леса немым упреком алчному человеку, виновнику превращения райских уголков планеты в черные и угрюмые кладбища, где деревья умирают стоя. Вместе с лесом выгорает почвенный слой – его базис и микромир, его питательная среда.
За какие-то полвека могущественный человек решительно изменил погодный режим планеты, правда, не в свою пользу. Спохватившись, он принялся предпринимать попытки «защитить природу», но ошалевший маховик стихии уже вырвался из смирительной рубашки. Ураганы и смерчи срывают крыши домов. Тонут города. Полчища саранчи пожирают поля и леса. Пожары стали вечными спутниками лета, в каком бы поясе Земли оно ни наступало, хотя есть надежда, что они прекратятся, когда выгорит все. Успокаивает и то, что при любом раскладе событий природа выстоит, разовьется и взрастит себе нового, более мудрого, царя.
Человек двойственен по своей природе. Будучи ее продуктом, он выделился из природы благодаря вложенному свыше разуму, образовав влиятельную надстройку над естественной средой обитания. Разум дан человеку на счастье великое, а вместе с ним – и на горе от ума. Запутавшийся во многих желаниях и непредсказуемый в действиях человек есть и проводник добродетели, и пособник злу одновременно. Выведет ли его Господь Бог на путь праведный, зависит еще и от внутреннего позыва человека, от общественного настроя. Ясно одно: чем ближе человек к природе, ее корням, чем лучше он понимает живой мир, диких и домашних животных, тем он чище, тем кристальнее его личность, крепче дух и красивее душа. Если дух управляет желанием творить, то душа исполняет его волю. Она ищет, переживает радости и невзгоды, зовет куда-то. Но куда?
Где-то в укромных лесных нишах медведи погружены в глубокую спячку. Им надо отойти от летних забот и шатаний, восстановить силы к новому сезону. Еще под зиму они кружили издали по первому снегу, запутывая следы подступов к берлоге, пока не запутывались в них сами. Тогда и забирались косолапые в зимние пристанища, уверенные в своей безопасности. Той порой вооруженная команда, с лета знавшая наперечет места залегания постояльцев зимних «отелей», шла на их убой. Один из охотников до свежатины принимался шуровать в берлоге длинной заостренной жердью, понуждая безмятежного медведя к выходу на расстрел. Как тяжело ему выйти из состояния, отведенного природой на зимний период, когда отключаются нервные центры и затормаживаются жизненные процессы! И невозможно обрести с глубокой спячки природную ловкость, реакцию и свободу передвижения, но острие колет, вонзается в тело, заставляет ворочаться, что-то предпринимать спросонья. В полусонных путах, вялый и не понимающий, что же происходит вокруг, обреченный хозяин тайги выбирается из логова на ослепляющий свет, где выстроилась полукругом расстрельная команда с наведенными на него стволами.
Подслеповатые
