холодные пески – это неважно. Если позвали – иди, не медли. Ты увидишь прозрачное озеро, рожденное в чистом уме бога. Омойся – и войдешь в рай. Вода озера Джорджей Пагмо чище жемчуга. Отпей ее – и будешь освобожден от последствий грехов ста своих жизней.
Далекий звук гонга, низкие звезды.
Приятные звуки со стороны Шамбалы.
Есть вопросы, на которые мы можем дать ответы, пусть не точные, но удовлетворительные для сегодняшнего дня. Есть вопросы, о которых мы можем говорить, которые мы можем обсуждать, спорить, не соглашаться с ними. Но есть вопросы, которые мы не можем задавать ни другому, ни даже самому себе, но непременно задаем в минуты наибольшего понимания мира. Эти вопросы сводятся к главному: зачем все это? Если однажды мы задали себе вопросы такого рода, значит мы уже не просто животные, а люди с мозгом, в котором есть не просто сеченовские рефлексы и павловские слюни, а нечто другое, иное, совсем не похожее ни на рефлексы, ни на слюни. Не прокладывает ли материя, сосредоточенная в мозгу человека, своих, совсем особых путей, независимых от сеченовских и павловских примитивных механизмов? Нет ли в нашей мозговой материи элементов мысли и сознания, выработанных на протяжении миллионов лет и свободных от рефлекторных аппаратов, даже самых сложных?..
Подумать только!
Это все мог выписывать я.
А зачем? Не помню. Совсем не помню.
Но бывали, честно скажу, бывали странные дни.
Особенно под осень, когда начинают лить занудливые дожди. Известно, сибирская земля наша, кроме комаров, еще дождями богата. Утвердив на столе бутылку вина («Мерло», как правило), я раскрывал толстый географический атлас России. Снова и снова вдумывался в маршрут сгоревшего когда-то самолета. Он вылетел из Санкт-Петербурга (значит, там я поднялся на его борт), и должен был приземлиться в Южно-Сахалинске. Три посадки по маршруту. Я мог подняться на борт в любой из указанных точек. Земля только кажется крошечной, на самом деле она огромная. Я мог жить в любом из городов, расположенных по маршруту самолета. Я мог жить в любом из городов, в которые можно добраться из транзитных аэропортов. За пять лет, прошедших с момента гибели самолета, никто меня не узнал, не вспомнил, не кинулся навстречу на улице, но ведь наверняка где-то есть город или городок, в котором я родился. Мои фотографии показывали по TV, обо мне не раз писали, – никто меня не опознал. Может потому, что десятки пластических операций превратили меня в другого человека…
(Save)
Я прислушался к мыслям соседа справа.
Раздражен. Уезжает вечерним поездом, а из гостиницы уже выперли.
Сябра, гэта баян! Белорус. У Бабруйск жывела! Воротничок рубашки несвеж, очень даже, рукава пиджака потерты. Какая-то сделка у него сорвалась, должок на хвосте. Самое время поговорить с удивительными интеллектуальными существами из запредельного мира, задать вопрос им. Сябра, рэспект ды павага табе! Белорус был в отчаянии. Ни от кого он пока не прятался,
