большого шершня к полу своей тростью – в кухонной стене обустроился их рой, и эти безобидные, но страшные на вид и на звук твари постоянно жужжали вокруг световых источников. Уловив мое негативное отношение к уничтожению этих насекомых, следующего шершня он уже не убил. Саша позвал меня к себе; оставаясь лежать, он попросил меня забрать со стола и вынести вон из комнаты пойманное в перевернутый стакан насекомое, показав на него глазами, что я и сделал. Это были тяжелые дни, октябрь 2008 года. Заявив мне прямо, что он скоро умрет, Саша сказал, что единственное его беспокойство составляет судьба семьи. Я обещал принять участие и помогать по мере моих сил и попросил его дать мне отснять хотя бы историческую часть книги, про Россию и Израиль, – на мой взгляд, было чрезвычайно важно передать его опыт людям, с чем он в конце концов согласился. В результате полного дня фотосъемки я успел оцифровать на камеру более 600 страниц рукописи. Каждый час Путов спускался, кратко наблюдал за съемкой, проходящей во дворе, покачивал головой перед входной дверью в дом, поднимался к себе, потом снова спускался. Когда я заканчивал папку, то относил ее на место и брал одну или две следующих: таким образом все пять тетрадей вернулись на свое место на этажерке. Перед моим отъездом Саша пожелал мне удачи в прочтении его произведения и, хотя с трудом и после настоятельных просьб, все же дал свое согласие на его публикацию. Я предложил ему не торопиться со смертью и действительно еще раз увидел его живым, заехав несколько дней спустя к Путовым на один вечер. Саша был в очень тяжелом психическом состоянии, он пытался куда-то уйти пешком, его нашли на остановке автобуса на границе городка, вернули. Он лежал на кровати и бредил о штанах, но попросил меня включить видеокамеру – сбивающийся рассказ о преследовании орлами и вырванных зубах увековечен в цифрах, последний конфиденциальный архивный фильм из земной жизни Александра Путова. Он говорил о грехе, о том, что населил мир бесконечным числом образов, которые теперь над ним злобно смеются и приходят к нему, чтобы отомстить…
Я прочитал «Реализм судьбы» достаточно быстро, по рукописи, а потом провел целую неделю за ее набором. Все это происходило осенью. Был назначен аукцион Сашиных работ в «Отеле Друо», но Путов скончался за неделю до того, 18 ноября 2008 года. Все были исполнены грусти, однако меня не удивил уход Саши, его слова сбывались. Пораженный всей ситуацией, находясь лицом к лицу с удивительным и неоднозначным текстом, я был переполнен энтузиазмом сделать доступным для прочтения это невероятное свидетельство времени – сначала друзьям, а потом по возможности и широкой публике.
С этого момента началась работа по подготовке рукописи, многочисленные вычитки и перечитывания набранного текста. Я необычайно обязан моему уважаемому другу, мастеру слова Анри Волохонскому, за заочное знакомство с сотрудником мюнхенского Института славянской филологии Ильей Кукуем, который согласился вычитать и отредактировать текст. После длительной переписки и окончания
