только вздрогнул и прижал руку к месту укуса.
«Что-то мне… Поплохело. Надо будет закрыть смену и отоспаться».
Как там сказал профессор? Бери при возможности? Ну я и беру.
Такси остановилось около забора с туями, скрывавшими довольно скромный по местным меркам дом, и я отпустила водителя, уехавшего с ясно различимым облегчением. Из-за забора доносилась приглушённая музыка – рановато для вечеринки, но в окнах второго этажа ничего не было видно.
Можно махнуть через забор, но я решила действовать открыто и пока по-человечески и нажала кнопку домофона. Потом ещё. Ничего. Наконец послышался раздражённый голос Тишинского:
– Что?
– Привет. Это Яна Егорова. Караваева у тебя? Она сказала, будет вечеринка.
Он долго молчал, а потом замок калитки щёлкнул, впуская меня.
Мокрый газон коротко подстрижен, кругом идеальный порядок и никаких признаков стройки. Никакого безумия, всё так чистенько и заурядно – и тут Тишинский распахнул стеклянную дверь в дом и игриво позвал:
– Егорова, заходи. Караваева уже жахнула шампусик, так что тебе придётся нас догонять.
Он был дико возбуждён и с трудом контролировал свои движения, беспрерывно потирая руки о край рубашки. Караваева помахала мне от длиннющей барной стойкой напротив камина и высоко подняла бокал, сдавленно хихикая.
– Пошли, вечеринка окончена, – я в два счёта подлетела к размякшей подружке и потянула её за рукав, прикидывая, смогу ли оставить в живых его. Дилемма – идея крайне соблазнительная и избавит меня от необходимости караулить его каждый день, но мысль о затруднениях с телом несколько напрягала. И я не видела здесь тех самых гаражей, куда он собирался сбагрить то, что останется от нас.
– Ты чего-о-о? – Караваева округлила глаза и качнулась на высоком стуле, чуть не рухнув на пол. От неё несло не только выпитым, тут что-то ещё. На стенках бокала сохранился приторный дух чего-то лекарственного, и я поняла, что он не стал тратить время на пустые разговоры.
«Одна уже, считай, готова. А эта чего артачится? Сама же прискакала, вот дурёха. Знает же, что будет, и пришла. Странные эти девчонки, разве их поймёшь? Вечно с ними заморочки».
Караваева снова глупо хихикнула и протянула немного капризным тоном:
– Я не хочу уходить, – и добавила неожиданно твёрдо, хотя язык уже плохо слушался, – мне здесь нравится.
Тишинский плотоядно потёр ладони и достал из металлического круга над её головой ещё один бокал для меня:
– Ну вот и отлично! У меня столько планов нас вас! – и заполнил бокалы пузырящейся жидкостью, а я тут же унюхала, что источником дурмана было содержимое этой бутылки. Он предложил мне напиток, уже не скрывая жадный блеск в глазах. – Держи!
«Наконец-то. Сразу двое. А день удался, несмотря на тупые лекции отца о недопустимом поведении. Он просто не понимает. Не может понять.
