пальцы, вцепившиеся в дерево.
Когда скрипнувшая дверца в покои открылась, и Гайт в свете сиротливой разгоняющей полумрак свечи на ближайшей тумбе, увидел очертания своего – Сира, и впадающую тень острых ушей низкорослой спутнице, он, ещё сидел, уперев спину на кромку изголовья, но уже вскоре расторопно подпрыгнул, и метнулся к ним босиком, в одной камизе.
– Вас не было так долго, я зачал мыслить вы в беде! – он не сдерживался, и его рябое лицо, пылало, как рыжая и копна на голове, стирая крапинки.
Риба молча часто перестукивая подошвами, устало перевалилась до дальней кровати с широкими бурыми деревянными бортами с вырезанными посередине лианами, у бревенчатой на совесть законопаченной стены, броско сбросив одеяло, прыгнула на её мягкую подстилку опробовав мочи тюфяка, положив ножны обвязанные портупеей в ногах.
Пока Гайт расспрашивал Джоаяля о происходящем, тот заметил, что Риба готовиться ко сну и тут же прервал тираду вопросов оруженосца, выставив перед его, не смыкающимся ртом палец.
– Обожди тощий. Лучше для начала сообщи Калибу и другим о нашем прибытии, чтобы спали спокойно. Затем если у меня хватит сил, я поведаю тебе наш короткий и безвкусный разговор с бароном Нуйдом. – затем у него в животе страдательно пробурчало, и он помянул, что, питаясь исключительно впечатлениями, почти нечего не ел с утра, довольствуясь крохами. – И сыщи чего-нибудь пожамкать. Знаю, у тебя снедь припасена.
Тот, учтиво кивнув, не помня себя, стуча пятками выбежал без лишних уточнений, не притворив за собой дверь, а, Джоаль под одинокую свечу, и просвет, из пробивавшей себе путь дверного проема, сбросив давивший на лоб и взмокший затылок куаф, решил украдкой уточнить.
– Мне выйти, дабы ты переоделась в интимной обстановке?
Риба кривя курносый нос, сбросила сапоги на половицы, сидя на борту, показывая свои крохотные стопы и четыре пальца свисающих с высокого для неё борта в сторону пола, а её ворсистые драпированные брюки уже были спущены до затертые зеленые колени, когда она раскусила суть вопроса, под полузадранными бровями.
– И ты что же то, изволишь водвориться, покамест я тут расчехляю своё не шибко привлекательное тельце? – она сузила веки, и глянцевая от огонька свечи сапфировая полоса ещё долго не сходила с виконта, а её штаны так и оставались полуспущенными, показывая белесые панталоны.
– Если ты восхочешь, – растягивая пуговицу, окаймленного манжета уверяющее галантно отозвался Джоаль.
Мнительной Рибе понадобилось каких-то пять секунд, дабы насытиться небольшой искушающей долей власти.
– Не-а. Мне плевать, – она окончательно спустила брюки, и почти абсолютно нагая (если бы не шаровары на бедрах) забралась под широченное одеяло, переложив меч у стены, к которой и повернулась. Её правое ухо с серьгами торчала как флагшток с тиной червлёной копны, и она как маленький бугорок, невзрачно лежала, не подавая
