на нужном мне месте. Ровно пять лет назад я была здесь, вернувшись из прошлого.
24
– Да, детей она оставила у брата и пошла домой, – сидя в машине перед подъездом Марии, отчитывался худой, юркий светловолосый молодой человек.
– Куда-нибудь по пути заходила? – спросил механический голос.
– Нет, – голос молодого человека дрогнул, он прокашлялся, – не знаю, мы ее потеряли по пути, пришлось ждать у дома, но недолго.
– Почему сразу не доложили? – зазвенел голос.
– Мы разделились: я пытался ее найти, а Михаил пошел сразу к дому, – вытер вспотевший лоб молодой человек, – и как он сообщил, придя на место, она буквально через пятнадцать минут пришла домой.
– Вы за эту ошибку ответите.
– Понял, – обреченно ответил молодой человек.
– Обо всех ее передвижениях сразу же докладывать, – отчеканил голос, раздались короткие гудки, а затем тишина.
Молодой человек отбросил телефон на пассажирское сиденье рядом с собой, дрожащими руками снял бейсболку и тыльной стороной ладони вытер бисеринки пота со лба. Потом он наклонился, чтобы через лобовое стекло машины увидеть окна квартиры Марии. Окна были темными.
25
22 июня 1762 г. Санкт-Петербург.
Я сидела в своей комнате в доме Екатерины Андреевны, переодевшись в домашний халат Ростовцевой, и слушала Глашу. Брошь и портреты Кати и Вани я переложила в карман халата, когда переодевалась. Горничная уже пришла в себя от потрясения, увидев меня через столько лет и снова в мужском костюме.
Мне удалось довольно быстро и без приключений добраться до дома Екатерины Андреевны. Для меня все складывалось наилучшим образом. Если бы не вынужденная причина появления здесь и разлука с детьми, я бы считала себя самой везучей и счастливой. Первой, кого я увидела в доме, была именно Глаша. Как и раньше, вся остальная прислуга жила в пристройке.
В доме Екатерины Андреевны шел ремонт – переделывали несколько комнат к приезду Марко и Василисы.
Но Глаша мне с радостью сообщила, что в бывшей моей комнате ремонта не будет, поэтому она мне приготовит именно ее. Глаша сновала по комнате, устраивая все для меня.
Взбудораженная моим неожиданным ночным приездом, горничная не останавливаясь рассказывала все новости, мне оставалось только слушать. И это было мне на руку, потому что сколь-нибудь правдоподобного объяснения, почему я не поехала в дом Дмитрия, я не придумала.
Новости Глаши чередовались с причитаниями о том, как давно она меня не видела и уже не чаяла вновь встретиться, что я совершенно не изменилась, такая же красивая и молодая. Глаша же повзрослела, оставаясь такой же пухленькой, что ее ничуть не портило. Она была все такой же стремительной, движения ее были быстрыми, ловкими, а голос был все таким же звонким.
