style="font-size:15px;"> – Машенька, тихо, успокойтесь. – Внезапно он подхватил меня на руки и куда-то понес.
Я же продолжала рыдать, словно выплакивала свое горе, бессонные ночи, страхи и боль за детей, отчаяние и тоску. И мне становилось легче. Наплакавшись, я почувствовала, что есть человек, которому можно не все, но хоть что-то рассказать.
Мы ехали в карете, которая мягко покачивалась, успокаивающе действуя на меня.
– Иван, простите меня за мою истерику, это непозволительно, – я дотронулась до руки Воротынского, сидящего рядом со мной.
– Мария, что все-таки произошло? Что-то с Дмитрием? – Иван наклонился ко мне, пытаясь увидеть мое лицо.
– Нет, с ним-то все в порядке. Он еще не знает, что я приехала. К тому же я его сейчас видела с молодой дамой, он повел ее в дом, наш дом, – выпалила я.
– Ну, Мария, – улыбнулся с облегчением Иван, – возможно, это всего лишь гостья, и это ничего не значит.
– Хотелось бы так думать, но даже прислуга судачит о том, что у Дмитрия есть, – я запнулась, но потом выговорила, – любовница. Мы так давно не виделись, я не могла приехать. Что ж, пусть у него все будет хорошо, – и я снова зарыдала, будто снова прощаясь с мужем.
– Мария, прошу вас, успокойтесь. – Иван сунул мне в руку надушенный кружевной платок. – Так же нельзя, вы должны поговорить с ним. Я знаю, как вы любили друг друга. Успокойтесь, прошу.
– Все-все, я в порядке, – вытирая лицо, сказала я. – Спасибо. У меня еще одна просьба к вам, Ванечка.
– Я слушаю, – с готовностью сказал он, – я все сделаю, что в моих силах.
– Я прошу вас при встрече с Дмитрием ничего не говорить ему обо мне. Не хочу, чтобы он знал, что я приехала. – Я остановила Ивана, который что-то хотел сказать. – Так надо, поверьте мне. Я только дождусь приезда Марко и Василисы, а потом уеду в деревню.
– Хорошо, Мария, – вздохнул Иван, – но, простите меня, это неправильно. Нужно поговорить с мужем.
– Я не хочу и не буду снова вмешиваться в его жизнь, тем более я видела, что он счастлив. Так будет лучше, Ваня, – горько усмехнулась я.
Иван только укоризненно покачал головой, но больше ничего не стал мне говорить. Так, в молчании, мы подъехали к дому Екатерины Андреевны. Воротынский помог мне выйти из кареты, велел обращаться в любой момент к нему за помощью и, откланявшись, уехал.
Я отказалась от обеда, сославшись на головную боль, и закрылась в своей комнате. Прогулка оказалась насыщенной на события и полностью истощила меня. Я не стала дожидаться Глашу, переоделась сама и легла на кровать, уставившись в потолок, прокручивая встречу с Дмитрием снова и снова.
28
Кузьма возился в цветнике, который за эти годы разросся: в нем появились новые сорта роз, и пел:
Вниз по матушке по Волге,
По широкому раздолью
Разыгралася погода,
Погодушка
