в Царском селе. Мартынов отправился в кавалергарды. Затем добровольцем на Кавказ, т. е. он участвовал в Кавказской войне (1917—1864 гг). Как и Лермонтов, который служил в Тенгинском полку. Однако воевали друзья в разных местах. За проявленную храбрость Мартынова наградили орденом Анны 3 степени с бантом. В отставку он вышел с правом ношения мундира, что и делал с удовольствием. А ещё брил голову начисто, повсюду ходил с огромным кинжалом. Словом, одевался и выглядел как черкес. Со школьных времён мы помним: прототипом Грушницкого в новелле Лермонтова «Княжна Мэри» стал именно Мартынов. Грушницкий – это пародия на внутренне пустого франта. Т. е. пародия на друга. Между тем сам Михаил Юрьевич был не чужд кавказской экзотики. Он часто облачался в черкеску, бурку и папаху. Есть прижизненная акварель, где поэт запечатлел себя в таком образе. Мода на черкесское была свойственна всем «кавказцам» – участником Кавказской войны.
Друзья-враги
Снова встретились бывшие приятели в 1841 году, в Пятигорске. У одного на груди орден, а другой, несмотря на беспримерную храбрость, участие в опаснейших операциях, так и не был отмечен наградой. Лермонтов служил в Тенгинском полку, неоднократно рисковал в стычках с горцами, но его фамилию регулярно вычёркивали из наградных списков. Общеизвестно, что Николай I терпеть не мог поэта. Вернее, поэта и писателя он в нём не признавал, а видел зарвавшегося, нахального юнца с сомнительной семейной историей и постоянно продвигающей его энергичной (надоедливой) бабушкой. Царь не был глуп, но за внешним позёрством, скверным характером Лермонтова не рассмотрел главного – его ценности для русской поэзии и, ещё больше, прозы. Лермонтов ухаживал за Натальей Мартыновой, но изводил ее брата, друга юности, насмешками. Добродушный Николай не реагировал. До поры до времени. Но в роковой вечер на балу в доме генерал-губернатора Пятигорска Лермонтов язвительно назвал Мартынова «страшный горец». Именно в этот момент (случайность!) стихла музыка и остроту услышали многие. Засмеялись. В зале находилась девушка, за которой ухаживал отставной майор Мартынов. Она тоже услышала этот смех над своим женихом. Кавалергард вскипел и резко ответил Лермонтову. Тот вызвал его на дуэль. По воспоминаниям секунданта поэта, Александра Илларионовича Васильчикова, тот сказал ему незадолго перед дуэлью, что будет стрелять вверх, так как виноват перед другом. Лермонтов имел большой дуэльный опыт и прекрасно стрелял. Чего нельзя было сказать о его визави. Николай Мартынов не хотел стрелять, но отказаться не мог. По неписаному дуэльному кодексу, вызвавший на поединок и отказавшийся от него однозначно обществом признавался трусом. Клеймо на всю жизнь, изгнание из своего круга. Закрытые дома, отказ в общении. Общественный бойкот. Но лучше б он отказался тогда! Потому что изгнанником в своём отечестве несчастный Николай Соломонович Мартынов всё равно стал.
Сошлись, и он упал!
15 июля
