водителя грузовика негусто, карьерной лестницы нет.
Неужели всю жизнь придется провести в социальной квартирке в Куарто, «миланском Бронксе»?
Без родных и друзей?
Когда всей светской жизни – посиделки с Грасей раз в месяц?
Молодая жена впала в печаль. Даже учебники итальянского забросила – язык теперь учила исключительно по сериалам. А чтобы уроки веселее проходили, частенько пропускала бокальчик-другой белого вина со льдом. В Италии норма – употреблять по чуть-чуть, но каждый день.
С Игнацио, когда валялись рядом на диване, тоже время проводили примитивно – пиво, чипсы да любовь.
И даже не знаешь, какую фоточку бабушке послать. Себя на фоне всех достопримечательностей давно отправила, а с мужем сниматься не хотелось. Всего полгода живут, но Игнацио успел на восемь килограммов растолстеть, отрастил противную бороду – в ней вечно крошки.
Когда встречались с Грасей, постоянно обсуждали – как все-таки изменить ситуацию. Кинуться в ноги Марио и Пирине? Не поможет. Развестись? Но тут оскорбленные родители тоже постараются: чтобы быстренько выслали из страны, и вообще тогда останешься у разбитого корыта.
Но однажды Грася спросила:
– Почему вы детей не делаете?
– Игнацио не хочет. Говорит, рано. Ему недавно только восемнадцать исполнилось.
Кухарка задумчиво сказала:
– А из Пирины бы хорошая бабушка получилась. И Марио тоже, по-моему, любит маленьких.
– Да куда нам детей с нашими доходами!
– Глупая! Пока беременная, потерпишь. А потом младенца свекрови предъявишь – она и поплывет.
И Богдана решилась.
Игнацио, когда узнал, что будет ребенок, начал возмущаться и орать. Но потом выпил залпом бутылку пива и задумчиво молвил:
– Может, оно и к лучшему. Какое-никакое пособие дадут.
Беременность Богдана перенесла тяжело. Медицинской страховки не было, единственный частный прием у врача обошелся в дикие деньги, и больше по докторам они не ходили.
На родах тоже думали сэкономить – акушерку на дом позвать. Но когда российская бабушка узнала про идею, пришла в ужас и настояла: рожать только в госпитале, пусть и самом дешевом.
Богдана опасалась: будут на нее в простецком заведении орать и всячески гнобить, но реалии итальянской медицины оказались иные. Роженицу коротко осмотрели, сказали, что ждать еще минимум три часа, и банально перестали обращать на нее внимание.
Младенец активно рвался на волю. Кричать было стыдно. Шипела от боли, подвывала, пробовала петь. Воспитанный в гуманистических европейских традициях Игнацио предлагал заранее оплатить анестезию, но бабушка отругала: «Зачем младенчику еще нерожденному наркотики давать?» И Богдана решила: справится сама, а заодно денег сэкономит. Но час шел за часом, спину опаляло огнем, в животе словно взрывались раскаленные камни, а в родовую так и не звали.
Бедняга совсем потеряла лицо. Исцарапала
