изредка пускаются оперативные работники МУРа.
Получилось следующее. Поняв, что в гостинице что-то случилось, Занкиев все утро и половину дня провел в работе. Выяснял, кто возглавляет следственно-оперативную группу, возможно, даже выяснял в Следственном комитете, правомерна ли она, то есть вынесено ли постановление на ее создание, и, когда понял, что руководит ею никому не известный следователь Приколов, тут же переориентировал свои интересы на более доступное лицо – Тоцкого. И проверка состоялась.
Несомненно, Занкиев положил уже немало сил. И вряд ли теперь намерен отступать. Вопрос другой: зачем ему это все нужно?
Он делает попытки вынуть Яресько из следственного изолятора, словно это администратор совершил убийство, и при этом администратор является родным братом управляющего.
Антон допил чай и поставил чашку на стол.
– Лейникова – в отпуск, в деревню. У него есть на примете деревня? Так вот, справку из поликлиники – и туда. Сердце. Нужен свежий воздух, максимум романтизма и минимум незнакомых студентов с зачетными книжками в руках. А Яресько можно отпускать. Не потому, что Тоцкий влип. Пусть сам выкручивается опер. Не дело это – по гнездам разврата в одиночку шататься. Потому что наговорил Павел Маркович под запись магнитную и бумажную столько, что сейчас он, скорее, на стороне следствия, нежели управляющего. А чтобы ввести в стан неизвестных пока врагов подругу-непонятку, нужно сделать так, чтобы и рыбу съесть, и кости сдать.
Спустя полчаса Приколов уже подписал у Генерального обоснованный рапорт о необходимости направления в Мирнск двоих сотрудников МУРа для выяснения двух вопросов. Чем занимался господин Резун на посту губернатора, исполняя функции оного, и чем увлекался на досуге.
И вечером этого же, двадцать четвертого сентября, через два часа после того, как из ИВС вышли растерянные Колмацкий и Яресько, Тоцкий и Дергачев уже пили минеральную воду в самолете, уносящем их на восток.
Глава 3
Яресько поначалу не поверил в происходящее. Выйдя из изолятора на улицу со шнурками и брючным ремнем в руках и копией постановления об освобождении, в случае несогласия с которым в этой части ему предлагалось обжаловать действия следователя Следственного комитета Приколова, он с минуту постоял перед зданием на Красной Пресне, потом двинулся по улице.
Нашел лавочку, вдел шнурки и направился дальше. Потом вспомнил о ремне, вдел и его.
Потом вспомнил о деньгах и решил остановить машину. Но сначала…
Администратор воровато оглянулся и вошел в пахнущий сыростью двор. Нужно срочно ехать на экспертизу и в присутствии врача фиксировать побои, нанесенные ему при допросах.
Еще раз посмотрел по сторонам, уперся руками в стенку с выщербленным кирпичом и несколько раз вскользь ударил ее своей височной частью. Из рассеченной брови хлынула кровь.
Яресько испугался. Ему в зрелом возрасте лицо никогда не били, а потому откуда, спрашивается, администратору «Потсдама»
