временем в период с двадцати двух часов вчерашнего дня и до трех часов ночи сегодняшнего?
И Колмацкий признался, что ночь он провел дома, в однокомнатной квартире в Южном округе столицы. И ему очень жаль, что подтвердить это никто не может. Пришел он около десяти, когда соседи с улицы уже вернулись, а ушел в шесть, когда те из квартир еще не вышли. Но ведь это не доказательство того, что дома он не ночевал?
– Конечно, нет, – согласился Приколов. Коридорный ведь расписался в том, что предупрежден об уголовной ответственности за дачу ложных показаний. А за это, простите, до двух лет лишения свободы. Вот так, в совершенно раскованной обстановке беседы со следователем ляпнешь чего не подумав – и бирка на фуфайку на два года. Колмацкого муровец по фамилии Тоцкий увел, второй сыщик по фамилии Дергачев привел горничную. Та еще не совсем оправилась от первого посещения триста семнадцатого номера и выглядела бледно.
– Здравствуйте, Майя, – приветствовал ее следователь, вынимая из кармана упаковку жвачек и отправляя одну из них в рот. – Как вы себя чувствуете?
Вопрос был излишним, так как было совершенно очевидно, что ощущает она себя не очень. Тем не менее на стул девушка села и желание давать необходимые показания выразила.
– У меня такое впечатление, Майя, что вы хронически не высыпаетесь.
Она подняла на следователя свободный взгляд и по его глазам попыталась выяснить подоплеку такого странного начала допроса. По ее мнению человек из Следственного комитета должен был уточнить место ее работы, она саркастически покривить губы – мол, не самый умный вопрос, даже в условиях служебной необходимости – и начать говорить о том, что убитого гражданина она никогда ранее не видела. И так далее – в духе незабвенных кинофильмов о буднях советских и российских правоохранительных органов. Вопрос – ответ, вопрос – ответ. «Я вас вызову, если понадобитесь. – Конечно, я никуда уезжать не собираюсь».
В реальности выходило не так. Симпатичный молодой человек мгновенно определил, что она сегодня не спала. Не плакала, не страдала от увиденного, а именно не выспалась.
– Я не по глазам это понял, – предугадывая поток ее мыслей, объяснил Приколов. – У вас припудренные мешки под глазами. Мешки доброй юности, когда они являются еще не мешками, а едва заметной невооруженным взглядом припухлостью. Лицо у вас чистое, и только под глазами тончайший, чуть придавленный подушечкой слой пудры. Значит, скрывали ночную усталость. Нужно себя беречь. Филипп, он мужчина, ему проще. У него после бессонных ночей мешки начнут появляться позже, после тридцати пяти, женский организм тоньше, его нужно опекать.
Она вспыхнула и тут же попросила объяснений по поводу Колмацкого. При чем здесь Колмацкий? Что говорил Колмацкий? Зачем, вообще, она здесь? Если из-за того, что попросила коридорного отнести в этот номер поднос, так это из-за занятости, а не по другой причине.
И Приколов объяснил ей, тактично пережевывая жвачку, что Колмацкий здесь совершенно ни при чем, как и она. И все, что здесь сейчас
