у камина они сошлись на том, что коня, ружье и жену нельзя доверять никому: у Максима был неудачный студенческий брак, лучший друг сначала опекал, а потом увел молодую супругу.
– Поймай свою и учи. – огрызнулся Терехов. – Вот заявление.
– Андрей Александрович, да ты просто неблагодарный человек. – звенящим голосом проговорил шеф. – Я к тебе навстречу!… Новую должность, повышение зарплаты. Я потерянных коней простил!
– И упер два джипа.
Куренков заткнулся, набычился, однако через несколько секунд будто стер с лица обиду – умел это делать, потому за несколько лет стал крупным начальником, управлял всеми изыскательскими работами в регионе.
– Куда пойдешь? – насмешливо спросил он. – С молодой-то женой? На стройку? В коммунальщики, на копеечную зарплату? Участки под мусорные свалки нарезать?
Врезать ему хотелось так, чтобы уже не встал. Подмывало ввернуть каким-либо образом ЮНЕСКО, однако это было бы слишком. Куренков любил, когда ему доверяли тайны и умел их выпытывать, поэтому знал многое о многих в Газпроме, чем вполне успешно манипулировал.
– Пока это секрет. – уклонился Терехов. – Позже узнаешь.
– Мне-то можешь сказать? Не чужие…
– В вооруженные силы. – на ходу сочинил он. – В структуру погранслужбы.
Шеф хорошо знал историю своего подчиненного, не раз обсуждали у камина, поэтому поверил сразу, только усомнился в перспективе.
– В сорок лейтенантские погоны?
– Майорские. – подправил его Андрей. – На полковничью должность.
– Да ладно! И на какую? Ты же топограф! Бегал с рейкой…
– Вот такой специалист и потребовался.
– В погранслужбе?
– Что такое демаркация границ, знаешь? – ухмыльнулся Терехов.
Куренков конечно же знал, потому как-то сразу обвял.
– А я думаю, что ты с погранцами задружил?… Ладно, если что, какие-то вопросы порешать, не откажешь?
Шеф отличался потрясающей всеядностью, и не взирая на тонкие поэтические вкусы, мог есть рыбу с мясом и запивать сладким чаем. И тут уже высматривал, чем бы поживиться.
– Я уеду из Новосиба. – признался Андрей. – В другой регион.
– Куда?
– Это секретная информация.
Максим понимающе покивал, занятый уже другими мыслями, подписал и убрал заявление в отдельную папку.
– Слушай… – вдруг помялся он. – А невесту ты на Алтае нашел?
– На Алтае. – сдержанно произнес Терехов и встал.
– Красивая?
Предъявлять ему фотографию не следовало бы, не заслужил, но сыграло мужское самолюбие и смутное, скрытное, распирающее желание показать Алефтину, как жадные, скопидомные ювелиры показывают уникальный бриллиант – чтобы только похвастать, какой драгоценностью владеют. Показать, может быть, даже себе во вред…
Знаток поэзии и женской красоты, пожалуй, минуту вглядывался в
