на землю теплые одеяла, беспечно растянулись на них в ожидании конца смены. Раз в час кто-то из них опускался в карьер, чтобы измерить количество добытого песка, дать указания и с помощью дубинки подогнать особо нерадивых работников.
Руди приходилось трудиться в полную силу, так как за невыполнение нормы можно было очутиться в Лимтоке, а в его планы это сейчас не входило. Заитересованность Борехара в астрономе Буфо не выходила из головы Аменса , и он чувствовал, что фламмиец что-то замышляет и необходимо было на данный момент находиться к нему, как можно ближе.
Вдруг сзади послышался шорох. Руди обернулся, и его обдало горячим дыханием Борехара. Наемник инстинктивно пригнулся, и вовремя, над его головой просвистела лопата, которой фламмиец хотел одним ударом снести ему голову.
– Ах ты, чертова горелка! – воскликнул Руди. – Все никак не успокоишься?
Мощный удар прямо в любимую ноздрю заставил Борехара отступить на один шаг назад. Но он быстро взял себя в руки и с рычанием кинулся на противника. Он размахивал лопатой, как мечом, стараясь достать наемника. Руди ловко уворачивался от мелькавшего перед глазами необычного оружия, пытаясь найти что-нибудь для обороны. Свою лопату он выронил, и она где-то валялась под слоем песка. Ничего подходящего, кроме пустого ведра, не было. Выбрав момент, Аменс сделал молниеносный выпад и нанес сильнейший удар в живот Борехару. Тот охнул от пронзившей его боли и упал на колени. Лопата выпала из рук. Не теряя времени, Руди схватил валявшееся ведро и нахлобучил его прямо на голову фламмийца. А затем, пока неприятель не опомнился, поднял лопату и со всей силой опустил ее на импровизированный шлем. Внутри ведра послышался вскрик, и Борехар рухнул на кучу песка. Желая закрепить свой успех, не смотря на свой принцип не бить лежащих, но сейчас было можно, Руди принялся колотить по металлической шапке фламмийца.
– Занятный барабан, – приговаривал при этом Аменс. – Звук, конечно, на любителя, но мне такая музыка доставляет истинное наслаждение. Мой тонкий музыкальный слух еще никогда не слышал такой чудесной мелодии.
Наконец, Руди выдохся, уселся рядом с поверженным врагом и тихонько постучал пальцем по ведру.
– Эй, рыцарь, ты там живой? Шлем снимать будешь или так пойдешь?
Борехар зашевелился, потом приподнялся, осторожно стянул с головы ведро и с отвращением отбросил его в сторону. Выглядел он ошеломленным, как после контузии.
– Э-э, ты зачем шапку выбросил? – укоризненно спросил Руди. – Бери, вдруг еще пригодится, когда вздумаешь со мной пообщаться.
Униженный фламмиец, у которого даже дым из ноздри пропал, встал на ноги и без слов скрылся из виду. Такого позора он, да,пожалуй и никто из его народа, еще не испытывал никогда. Хорошо ,что не было свидетелей его унижения каким-то землянином.
– Эй, кастрюлеголовый, – крикнул вслед Руди, – а попрощаться? Вот невежа!Я ему концерт организовал, а он даже спасибо не сказал.
Но
