самом деле я сам не особо понимаю почему. Я люблю лошадей. Я знаю, как за ними ухаживать. – Его голос стал мрачным. Грей старается подбирать слова, поигрывая с рукояткой ножа. – Моя жизнь очень долго была связана с потерями, страхом и болью. Мне кажется, я хотел… чего-то простого.
Все из-за проклятия.
– Если бы только Рэну хотелось того же.
Грей хмурится.
– По правде говоря… Я думаю, ему хочется того же. – Грей переводит дыхание. – Я иногда спрашиваю себя, были ли его действия спровоцированы лишь страхом перед магией. Проклятие было снято, но он все равно остался в ловушке. Возможно, он злился на меня и завидовал, потому что я смог обрести свободу, а он – нет.
Я делаю глубокий вдох, чтобы успокоиться. Действия Рэна по отношению к Грею и Тайко были просто бесчеловечными, и если они были спровоцированы завистью и злостью, то это делает их еще хуже.
– Ты не можешь простить ему то, что он сделал, Грей.
– Конечно, могу. – Он пристально смотрит на меня. – Я бежал от своего первородства, но именно оно подарило мне шанс хотя бы на время скрыться от своего прошлого. Оно позволило мне найти себя, хотя во время проклятия я даже мечтать о подобном не смел. У Рэна такой возможности не было. У него не было выбора.
Я наклоняюсь к Грею через стол.
– Он приказал выпороть тебя…
– Колдунья пытала его. Много раз. И ее пытки были гораздо хуже порки. – Плечи Грея напряжены, его рука все еще сжимает нож. Его глаза холодные и темные. – Бывали дни, когда… когда… когда она… – Грей внезапно замолкает и глубоко вздыхает, что очень на него не похоже. – В общем, твоя мать, наверное, восхитилась бы ее изобретательными методами. Однако Рэн не позволял Лилит мучить меня. – Грей избегает моего взгляда. – Поэтому она истязала его. Сезон за сезоном.
Грей редко рассказывает о том времени, когда он был пойман в ловушку проклятия вместе с Рэном в Замке Железной розы. Когда он все же что-то вспоминает, то его голос становится очень тяжелым. Он во многом винит себя, я знаю, но сейчас я впервые услышала, чтобы он говорил о Рэне.
Это первый и единственный раз, когда я прониклась сочувствием к этому человеку.
– Ты никогда мне этого не говорил, – тихо говорю я.
Он отворачивается.
– Что было, то было.
Я протягиваю руку и кладу ее поверх его руки. Вдоль запястья Грея тянутся выпуклые шрамы. Рубцы появились у него еще до того, как он научился использовать магию, чтобы исцелять себя. Они ничто по сравнению со шрамами на его спине, которые оставил Рэн.
Грей на мгновение напрягается, когда я прикасаюсь к нему. Я заметила, что его всегда пугают нежные прикосновения, потому что он очень долго обходился без них. Он так привык быть один, поэтому мои прикосновения и доброта все еще чужды ему.
Однако Грей быстро расслабляется, после чего переворачивает руку, чтобы взять мою.
– Это все не имеет никакого значения, если мы собираемся нападать на Эмберфолл и пытаться отобрать у него королевство.
– Как
