зрелищем работаем мы с вами, здесь ведь нет газет или телевизора.
– Чего?
Под настойчивый писк пункта связи Кампари больше часа объяснял добарьерные понятия – «театр», «кино», «телевизор» – уверенный, что где-то смешал домыслы с фактами.
– Ни у кого не хватит времени на такие вещи, – заключила Дик. – Как и на книги из монастырской библиотеки.
– Ещё скажите, что добарьерное искусство разрушало умы, как алкоголь и табак – тела, а люди, вовлеченные в означенную сферу деятельности, ничего не производили, зато будили в согражданах лень и искажали их представление о мире.
– Не злитесь. О таких вещах рассказывают в старшей школе?
– Вскользь. Больше я узнал в монастыре.
– И что вы думаете с этим знанием делать?
Он улыбнулся ей.
– Заполнять пустующую нишу. Но не сейчас. Я и так раздразнил контролёров.
– Не то слово. Та женщина, Валентина, положила на вас глаз.
– Уже не только глаз.
– Вот как, – тонкие губы брезгливо дёрнулись. – Я слышала, её прочат на место главы Отдела. А вы при ней станете принцем-консортом?
– Какие ты слова знаешь, оказывается, – огрызнулся Кампари.
– Ваша вина.
А потом настал день медицинского осмотра: пульс, давление, зрение – стандартная проверка. «Патологий не обнаружено». Шприц с витаминами, закатанный рукав, жгут. Раньше при этих манипуляциях Кампари хихикал, сам не зная, почему, но за много лет отучился.
Обычно медики прощались после укола, но этот поинтересовался:
– Недомоганий в последнее время не испытывали?
– Нет.
– Перепадов настроения?
– Я этому не подвержен.
– Привыкание к новой должности часто вызывает тревогу и утомление.
– Я выполняю свою работу, как и раньше.
Командор подумывал, как бы вежливо спровадить посетителя, когда и впрямь ощутил то, что можно было назвать недомоганием. Жар и озноб одновременно. Бешеное сердцебиение. Свет лампы резал глаза, но в комнате потемнело. Его замутило. Позвоночник стал жидким.
«Накрыло», – пронеслось в голове, – «Повело».
Накрыло и повело – что бы это значило?
– Совет располагает противоречивыми сведениями о вашей жизни до поступления в старшую школу, – голос медика будто пробивался сквозь вату.
– Разве? Мне казалось, госпожа Авила предоставила исчерпывающую информацию.
– Не могли бы вы её подтвердить?
– Извольте. Гражданка Пласида, моя мать, скрывала несанкционированную беременность, когда была принята в сёстры. На территории монастыря не проливают кровь. Ей не могли причинить вред, даже когда обман вскрылся, однако она умерла при родах.
– Почему вас не направили в интернат?
– По законам Агломерации я не должен был существовать, поэтому госпожа настоятельница предпочла воспитывать
