воздействие на умы всегда начинается с мелочей.
– Кстати о мелочах. Начну злоупотреблять властью прямо сейчас, – Кампари заржал, оценив выражение её лица. – Пора освободить в теплицах место под настоящий кофе. Несколько поколений пьют синтетическую дрянь, – он указал на кофейник.
– Проверь графики необходимости, – сухо ответила Валентина. – Где ты возьмёшь образцы природного кофе? Они утеряны. Или здесь и не такое растёт? Слушай, Кампари, Отдел Внутреннего Контроля найдёт управу на монастырь. Определись, насколько тебе дорого твоё положение.
– К чему такой серьёзный тон? Мы не договорили о переписывании законов. Вот ты упомянула процедуру наименования. Десятилетние дети берут имя раз и навсегда, – считаешь, это разумно?
– Если всех оставлять под номерами, числа будут слишком длинными. Это неудобно.
– Да нет, я говорю о том, что в десять человек может думать о себе одно, а в двадцать – ровно противоположное.
– До двадцати ходить под номерами – тоже не вариант, – Валентина задумчиво стучала пальцами по столу. – Уже в семь обращение «Человек номер 357964» затрудняет контакты. Но несколько безымянных лет в интернате необходимы для определения характера.
– Я похож на того, кто предложит обращаться по номерам ко всему населению моложе двадцати? Напротив, можно разрешить смену имён. Полагаю, ты или госпожа Авила ни разу не пожалели о принятом решении, но другие – могли.
– Неразбериха и лишняя бюрократия, – отрезала Валентина. – Граждане перестанут ответственно подходить к выбору. Удобно сразу определять по имени, что человек из себя представляет или на что претендует. Исключения можно по пальцам пересчитать, – Валентина посмотрела ему в лицо. – Ты от собственного имени решил избавиться? Окончательно похоронить тёмное прошлое в архивах?
– Ехидство смотрится на твоём лице инородно, – усмехнулся Кампари. – Нет у меня тёмного прошлого, а со своим именем я совершенно счастлив.
– Да? И какие выводы должен сделать человек, который слышит его впервые, кроме того, что звучит оно странно? Оно вообще латинское?
– Естественно. Означает «лагерь» или просто «поле».
– То есть не говорит о твоей личности ничего. У тебя всё не как у людей. По-хорошему таких, как ты, в Агломерации вообще быть не должно.
Ножки стула скрипнули по плитке балкона. Через час их обоих ждали на службе, и Валентина засобиралась первой. Кампари не поднялся, чтобы проводить её.
– Сколько можно перемалывать одно и то же? – он обращался не столько к гостье, сколько к остывшей яичнице. – Моё существование не входило в планы Медицинского Совета, но убивать меня – не ко времени, а женщины, которая произвела меня на свет вопреки закону о рождаемости, давно нет в живых. Ничего не поделаешь, поздно искать виноватых.
Валентина уже была в комнате. По шорохам и щелчкам Кампари точно определял, что она делает. Проверила ремни, отряхнула сапоги от пыли, заглянула
