от всех ценных сведений, в том числе, вывез сведения, которые Денис предоставил ему для ознакомления, хотя они вряд ли кого-то могли заинтересовать, хотя бы потому, что вряд ли кто-то мог их понять и все заинтересованные лица были с ними знакомы и считали их разновидностью информационного шлака.
События разворачивались ужасающе медленно. Даниилу сломали несколько ребер. В голове у него постоянно всплывала мысль, что самое обидное во всем происходящем то, что он не может постигнуть его причину: да, он знал формальный повод, но подобные поводы существовали всегда, и, не смотря на это, с ним прежде такого не случалось, хотя за ним и водились прегрешения.
До поры Даниила несколько утешала мысль, что его не били по лицу и голове, что вселяло в него надежду на то, что нападавшие стремились сохранить его презентабельный вид, чтобы их руководитель не испытывал ни чрезмерных сложностей, ни чрезмерного дискомфорта при его допросе. Однако, один из людей, видимо, догадавшись о мыслях Даниила, врезал ему по лицу прикладом так, что, не смотря на все принятые ранее предосторожности, Даниил чуть не потерял сознание: слезы полились из глаз Даниила потоком, из его груди вырвались болезненные рыдания, и мужчине пришлось ударить его еще несколько раз, уже чтобы попытаться успокоить – в данном случае причина болезни и лекарство были одним и тем же.
Даниилу не оставалось ничего, кроме как довериться профессионалам: его гости наверняка имели представление о том, как сильно и долго его следует истязать. Даниил не мог сказать, что боится смерти. Смерть сама по себе стала вдруг представляться ему одной из самых мелких неприятностей. Любой житель просторов нашей родины так или иначе принимает эту идею, также считая, что более крупных проблем, чем смерть, и не существует, в чем и заключен источник оптимизма, лежащий в основе нашего существования.
Сначала адреналин и принятые средства несколько обезболили раны Даниила, затем в силу вступило долгожданное помутнение сознания.
Когда гости окончили разносить кабинет Даниила, они усадили его в машину и увезли за город. Лицо и одежду Даниила покрыла кровь.
Вскоре Даниила выбросили на снежную хлябь, один из мужчин приставил дуло к его затылку, пока другой вжимал его голову ботинком в грязь, смешивающуюся с кровью. Даниила хорошенько протрясли, и с него, как из пиньяты, или, если угодно, как с вызревшего колоска, сыпались таблетки, огромное количество которых, кажется, даже несколько озадачило его спутников, порождая в них, по представлению Даниила, тайное искушение забыть о своих обязанностях, устроить вечеринку и отбыть, таким образом, в мир иной в «голливудском» стиле. От Даниила потребовали заверений в хорошем поведении и полном подчинении как гарантах его выживания в ближайшем будущем, после чего отвезли в Город в Городе.
Сделка.
Сознание Даниила – мутная лужа, в котором отражается боль, порой разражающаяся острыми вспышками. Он хочет, чтобы все быстрее
